Великий каторжник: жизнь и творчество Федора Достоевского

Великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский родился 30 октября 1821г.. Уже сами обстоятельства его появления на свет символичны. Он родился в Москве, в маленькой квартирке при Мариинской больнице для бедных, в которой его отец работал врачом. Судьба как бы пророчила ему место среди больных и убогих. Перед ним маячило безрадостное будущее, которое пахло лекарствами, нищетой и казенным супом. Мать будущего писателя была женщиной грустной и беспокойной, верящей в приметы. Его отец – домашний деспот, сварливый, скупой и грубый – не скупился на тумаки и подзатыльники. Учиться маленький Федя начал именно под его пристальным наблюдением. Он ненавидел этого человека, громкие окрики которого преследовали его даже во сне. Можно сказать, что бессознательно Федор желал смерти этого тирана. Но Бог не услышал его молитв. Вовсе не отец, а безропотная и покорная мать умерла первой, изнуренная неизлечимой болезнью. Пораженный отчаянием, вдовец впал в беспробудное пьянство, забросил работу и решил отдать своего сына в Главное инженерное училище, в Петербург, чтобы тот ему не мешал. Устав училища был строгим. Студенты полностью посвящали себя точным наукам и, по примеру милитаризованной Пруссии, военным дисциплинам. Тем не менее, мальчик находит время на изучение литературы, он тайком жадно поглощает книги на русском и французском, да и сам пробует писать.

Ему не было еще и 18 лет, когда на него обрушилась еще одна страшная новость. Удалившийся после отставки в свое имение отец, был зверски убит взбунтовавшимися крепостными. Впрочем, этого и следовало ожидать, поскольку он сам очень жестоко к ним относился. Молодой Достоевский винил в происшедшем себя. Не он ли сам желал, чтобы это произошло? А разве сам он не поднимал руку на отца, пусть и мысленно? Молчаливая покорность, отсутствие взаимной любви – это ли не сообщничество с убийцами? Ослепленный этим откровением, он уезжает в провинцию, где от него уже ничего не зависит, где невиновные все равно будут виновными, ибо такие законы, где дважды два по прихоти властей может быть вовсе и не четыре, а сколько угодно, где вымысел преобладает над доказательствами…

Федору Достоевскому 20 лет. Он беден, одинок, застенчив. Он только что закончил учебу, живет в небогатой квартире в Санкт-Петербурге и работает, чтобы свести концы с концами, переводя на русский «Евгению Гранде» (1) и «Дон Карлоса» (2). Но все это не мешает ему одновременно писать роман в письмах, который он назвал «Бедные люди». После долгого раздумья он решается показать роман поэту Николаю Некрасову. Двумя днями позже, где-то в 4 часа утра, он возвращается к себе домой после ужина с одним из своих товарищей и укладывается спать. Неожиданно раздается звонок в дверь, от которого у начинающего писателя кровь стынет в жилах. Он открывает дверь. Но на пороге стоит Некрасов, который сразу же заключает его в объятия. «Гениально!» – кричит он. И обещает дать прочесть рукопись знаменитому критику Белинскому. Белинский читает рукопись и соглашается с мнением своего друга Некрасова. Позвав к себе в гости автора, он со всей серьезностью ему говорит: «Молодой человек, вы сами хоть понимаете, какую вещь вы написали?» Радости Достоевского от похвалы мэтра нет предела. Теперь он уверен в успехе. Слава и удача, кажется, поджидают его за ближайшим углом. И на самом деле, публикация книги была встречена многими читателями с огромным энтузиазмом. Опьяненный успехом и похвалами, Достоевский не хочет упускать свой шанс и выпускает, один за другим, целую серию рассказов, которые, по его мнению, гораздо лучше романа «Бедные люди», но которые почему-то не очень нравятся читателям. Критики, которые поначалу его хвалили, теперь обвиняют в подражании Гоголю. Публика в нем разочаровывается. В литературных салонах над ним подшучивают. Даже Белинский отворачивается от него и, кажется, готов уже признаться, что он ошибся в молодом авторе. Это единодушное недовольство, сменившее такое же единодушное восхищение, повергает Достоевского в смятение. Он не осмеливается показываться на людях. Особенно сильно он переживает бессонными ночами. Чтобы хоть как-то разорвать свое одиночество, он сближается с группой либералов. Они тайно собираются у Петрашевского (3), клеймят абсолютизм Николая I, мечтают об упразднении крепостного права и, попивая крепкий чай и покуривая трубку, изучают Декларацию прав человека.

22 апреля 1849г. Достоевский, вернувшись от Петрашевского к себе домой, улегся спать. Давала о себе знать усталость, вызванная долгими спорами. Неожиданно звонок в дверь поднял его с постели. Может быть, это опять Некрасов с радостной вестью? Увы! На этот раз за дверью стоял не поэт, а суровые жандармы: «Встать! Одеться! Следовать за нами!» Арестованный и заключенный в камеру Петропавловской крепости он категорически отказывался верить в то, что участие в нескольких политических дискуссиях является преступлением, за которое он должен предстать перед судом. Конечно же, его отпустят после краткого допроса. Но дни сменялись днями, а он продолжал сидеть в тюрьме. Долгих 8 месяцев провел Достоевский в Петропавловской крепости. И все эти месяцы он надеялся, что все разъяснится, что его отпустят… Наконец, 22 декабря 1849г., в 6 часов утра, всех участников «заговора» Петрашевского вывели из тюрьмы и усадили в повозки. Под вооруженной охраной их привезли на огромную Семеновскую площадь, ослепительно белую от выпавшего снега. А на площади уже собралась огромная толпа народу. В центре – помост. Чуть дальше – врытые в землю три столба. Священник сопровождает узников до помоста. Императорский глашатай разворачивает бумагу и читает приговор. После каждой фамилии – рубящая, страшная фраза: «Приговаривается к смертной казни!» «Но это же невозможно, – стонет Достоевский, – неужели нас расстреляют?» Но палачи уже приближаются к молодым людям, надевают на них белые рубахи из мешковины, с длинными рукавами и капюшонами. Первых троих приговоренных привязывают к врытым столбам. Взвод солдат выполняет команду «целься!» «Что если бы не умирать! – напишет впоследствии Достоевский, переживая те страшные минуты. – Что если бы воротить жизнь! Какая бесконечность! И все это был бы мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!»

Поскольку выстрелов все не было, Петрашевский приподнял капюшон, надвинутый ему на глаза. В этот момент офицер взмахнул белым платком. Звук трубы проиграл «отбой». Ружья опустились. И глашатай все тем же безразличным и монотонным голосом объявил, что император милует виновных. Смертная казнь заменяется отправкой на каторжные работы, в Сибирь, на четыре года. Достоевский, раздираемый эмоциями, возвращается в свою камеру. Оттуда он пишет это замечательное письмо: «Как оглянусь на прошедшее да подумаю, сколько даром потрачено времени, сколько его пропало в заблуждениях, в ошибках, в праздности, в неуменье жить; как не дорожил я им, сколько раз я грешил против сердца моего и духа, – так кровью обливается сердце мое. Жизнь – дар, жизнь – счастье, каждая минута могла быть веком счастья. (…) Теперь, переменяя жизнь, перерождаюсь в новую форму. Брат! Клянусь тебе, что я не потеряю надежду и сохраню дух мой и сердце в чистоте. Я перерожусь к лучшему. Вот вся надежда моя, всеутешение мое».

24 декабря, в ночь под Рождество, на ноги Достоевскому надели пятикилограммовые кандалы, и сани повезли его на каторгу, в Сибирь. В течение четырех лет, он видел вокруг себя лишь лес. Он жил там среди убийц, грабителей и уголовников всех мастей. Как и они, он носил позорную, серо-черную робу с желтым бубновым тузом на спине. Он спал вместе с ними в тошнотворной атмосфере барака, ел вместе с ними отвратительно приготовленную еду, работал до изнеможения. Он страдал от эпилептических припадков, некоторые из которых длились нескончаемо долго.

Тем не менее, Достоевский, как человек глубоко верующий, запрещает себе поддаваться отчаянию и болезням. А опыт каторги, полагает он, дает ему богатый опыт. В этом аду ему уготовлено два открытия. Одно открытие – это русский народ, который он изучает, находясь среди самых отверженных, второе открытие – Бог, потому что Евангелие – единственная книга, которую ему разрешено читать. Многими годами позже один из его врагов спросит с раздражением: «Кто дал вам право говорить от имени русского народа?» Резким движением Достоевский поднял штанины брюк и показал на щиколотках еще сохранившиеся следы от железных кандалов: «Вот мое право», – сказал он. На эти кандалы, когда они были с него сняты, Достоевский смотрел с трогательным изумлением. После стольких лет жизни под полным контролем, сможет ли он привыкнуть к свободе, ощутить вкус независимости? Без поддержки, без друзей, без жилья? Но сначала, по императорской милости, он записан простым солдатом в седьмой линейный сибирский батальон, расквартированный в Семипалатинске. Там, после каторги, он открывает для себя поистине чудо: настоящие дома, мужчин без кандалов, женщин… У него возникает такая острая необходимость в полной мере ощутить бытие, что он влюбляется в странное существо, больное туберкулезом, которое, кстати, никогда его не любило, – в Марию Дмитриевну Исаеву. От первого брака у нее есть сын, зато нет никаких средств к существованию. Чтобы спасти ее от полной нищеты, Достоевский женится на ней. Но эмоции, связанные с переживаниями, с этой его жертвенностью, дают о себе знать: первая брачная ночь заканчивается эпилептическим припадком. Он бьется по полу, изо рта идет пена, безумные глаза вылезли из орбит… А за всем этим наблюдает насмерть испуганная молодая женщина. Позже, придя в себя, он униженно просит ее простить этот его неожиданный припадок. Он говорит, что выздоровеет. Заработает много денег. Они будут жить в столице. Николай I, отправивший его на каторгу, умер. Его наследник – Александр II, слывет человеком просвещенным и жалостливым. Он не откажет ему в рассмотрении его ходатайства о помиловании, которое давно уже отправлено. Нужно только немного потерпеть!

Месяцы складывались в годы. И только 25 ноября 1859г. Достоевскому разрешили переехать сначала в Тверь, а затем и вернуться вместе с женой в Санкт-Петербург. С тех пор, как он в кандалах и под конвоем покинул этот город, минуло 10 лет. Во время его ссылки друзья куда-то поразъехались, а само его имя уже забылось. Но мужество не покинуло Достоевского, он упорно работает и публикует «Село Степанчиково и его обитатели» (1859), «Униженные и оскорбленные» (1861), а затем «Записки из мертвого дома» (1861), в которых с неподражаемой реалистичностью описывает свой опыт каторжника. Этот крик о помощи буквально разбудил апатичное общество, и даже царь был потрясен этим произведением. Достоевский окрылен успехом. Он публикует еще одну замечательную книгу – «Записки из подполья» (1864), основывает литературный журнал, в котором сам же является редактором. Но беда уже стучится в дверь. Сначала умирает жена, а потом и горячо любимый брат – Михаил. На него сваливаются долги обеих семей. Он воюет с кредиторами, занимает у одних, чтобы отдать другим, и пишет, пишет до умопомрачения…, называя это состояние «кошачьей живучестью».

Эта «кошачья живучесть» дает ему силы вновь жениться на 21-летней девушке, хотя ему самому уже 46 лет. Анна Григорьевна – его стенографистка. Она умна и послушна, но бесцветна. В этот период у него выходят еще два гениальных произведения – «Преступление и наказание» и «Игрок». Книги хорошо распродаются, но долгов и обязательств все равно больше, чем денег. Вскоре, спасаясь от кредиторов, молодая супружеская пара покидает Россию.

Они переезжают из города в город: Дрезден, Гамбург, Баден-Баден, Женева, Вевей, Флоренция, живут в бедных квартирках, ютятся на чердаках, плохо питаются, подписывают векселя, закладывают в ломбарде ценные вещи, вплоть до одежды, за совершенно смешные деньги. У них рождается ребенок. Но счастья, как не было, так и нет: девочка умирает буквально через несколько дней. Отчаяние писателя близко к помешательству.

За границей никому до него нет дела. Он один – потерянный, без гроша в кармане. Он пишет стыдливые письма своим друзьям, издателям с просьбой выслать ему хоть какую-то сумму. Служащие банка хорошо знают этого странного типа – бородатого, бледного, в поношенной одежде, который подходит к кассовому окошку и покорно спрашивает, нет ли для него перевода из России? Как только он получает чек, жизнь для него снова сияет всеми своими красками. Он умоляет жену дать ему еще шанс сыграть в игорном доме. Уж на этот-то раз он точно выиграет крупную сумму. Она грустно соглашается, поскольку знает, что ему попросту необходимо отвлечься. Он мчится, с бьющимся сердцем, на ватных ногах, в позолоченные залы казино. Загипнотизированный зеленым сукном, он играет, потея от тревоги, но надеясь, надеясь… А проигравшись до нитки, возвращается домой и на коленях просит прощения. «Аня, милая, друг мой, жена моя, прости меня, не называй меня подлецом! – пишет он своей жене из Гамбурга в Дрезден. – Я сделал преступление, я все проиграл, что ты мне прислала, все, все, до последнего крейцера, вчера же получил и вчера проиграл. Аня, как я буду теперь глядеть на тебя, что скажешь ты про меня теперь! Один твой суд мне и страшен! Можешь ли, будешь ли ты теперь меня уважать!.. Ведь этим весь брак наш поколебался. (...) Я так верил в небольшой выигрыш... теперь, после такого урока, я вдруг сделался совершенно спокоен за мою будущность. Теперь работа и труд, работа и труд, и я докажу еще, что я могу сделать!.. Аня, только бы любви твоей мне не потерять». Его опять начинают мучить приступы эпилепсии. Он записывает в своем дневнике: «Припадок в 6 часов утра… Особенно по вечерам, при свечах, беспредметная ипохондрическая грусть и как бы красный кровавый оттенок на всем».

Вечер. Тусклый свет от свечей. Как одержимый, он исписывает страницу за страницей, чтобы заработать денег для любимой жены, чтобы выплатить долги булочнику, мяснику, доктору, хозяину квартиры. Анна Григорьевна родила второго ребенка – девочку. Расходы все растут. Достоевский пытается отвлечься от всех выпавших на них с женой забот. Ему необходимо сосредоточиться. Он пишет новый роман. «Первая часть, по-моему, слаба. Но мне кажется, еще есть одно спасение: то, что еще ничего не скомпрометировано и может быть развито в дальнейших частях удовлетворительно (о, если бы!)». И еще: «На свете есть одно только положительно прекрасное лицо – Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного лица уж конечно есть бесконечное чудо. (…) Но я слишком далеко зашел. Упомяну только, что из прекрасных лиц в литературе христианской стоит всего законченнее Дон-Кихот. Но он прекрасен единственно потому, что в то же время и смешон. (…) Жан Вальжан, тоже сильная попытка, – но он возбуждает симпатию по ужасному своему несчастию и несправедливости к нему общества. У меня ничего нет подобного, ничего решительно, и потому боюсь страшно, что будет положительная неудача. Некоторые детали, может быть, будут недурны. Боюсь, что будет скучен».

Роман «Идиот» был плохо принят русской прессой. «И потому, – пишет он, – все мое самолюбие теперь поднято: мне хочется произвести опять эффект».И сразу же впрягается в работу над другим произведением с совсем иными персонажами. Это очень короткий роман – «Вечный муж». Издатель обещает выслать аванс, но не спешит исполнить обещание, и Достоевский выходит из себя: «Да разве я могу писать в эту минуту? Я хожу и рву на себе волосы, а по ночам не могу заснуть! Я все думаю и бешусь! Я жду! О Боже мой! Ей-Богу, ей-Богу, я не могу описать все подробности моей нужды: мне стыдно их описывать!.. И после того у меня требуют художественности, чистоты поэзии без напряжения, без угару и указывают на Тургенева, Гончарова! Пусть посмотрят, в каком положении я работаю!»

Деньги, наконец-то, приходят. Рукопись, упакованная и перевязанная, отправляется из Дрездена в Россию, а Достоевский сразу же принимается за новый роман – «Бесы». «То, что пишу, – вещь тенденциозная, – признается он в письме от 6 апреля 1870г., –хочется высказаться погорячее. Вот завопят-то про меня нигилисты и западники что ретроград! До черт с ними, а я до последнего слова выскажусь».

И еще: «Верите ли, я знаю наверное, что будь у меня обеспечено два-три года для этого романа, как у Тургенева, Гончарова или Толстого, и я написал бы такую вещь, о которой 100 лет спустя говорили бы!» После полуночи, когда в доме наступает полная тишина, Достоевский, сидя перед листом бумаги с чашкой холодного чая, создает вокруг себя мир кошмаров. Его герои – революционеры, готовые преступить законы морали и религии, чтобы преобразовать Россию в огромный муравейник вместе с абсолютной дисциплиной, свойственной муравьям.

Наконец, роман закончен, издатель присылает несколько тысяч рублей, и Анна Григорьевна начинает упаковывать чемоданы. 50-летний Достоевский, сильно постаревший от болезней, напряженной работы и лишений, вместе с женой возвращается в Санкт-Петербург. Произведения, написанные вдали от родины, выводят его на первое место среди русских романистов. Для публики он уже стал духовным поводырем, а перенесенные им страдания дают ему право говорить от имени всего человечества. Уверенный во всеобщей любви, он издает «Дневник писателя», в котором рассматривает основные мировые проблемы с позиций националиста и православного христианина. Этот огромный и тяжелый труд не мешает ему опубликовать еще два романа: «Подросток» и «Братья Карамазовы», который он сам считает своим лучшим произведением.

И он не ошибается. Все главные темы, о которых Достоевский размышляет, отражены в этой книге, написанной великим мастером. Открывая ее, читатель проникает в плотно населенный мир, в котором реальность и фантастика тесно переплетаются. Призраки, бродящие по этим сумрачным страницам, не нуждаются ни в еде, ни во сне. Если они закрывают глаза, чтобы отдохнуть, к ним тут же приходят мечты. От страницы к странице следуют такие выражения как: «Он почувствовал, как его охватывает лихорадка… его нижняя губа дрожала… он содрогнулся… его зубы выбивали дробь… лицо исказилось гримасой…» Деньги? Никто точно не знает, есть ли они у него, и как он их зарабатывает. Никто не знает также, где он живет. Никто не говорит, как он одевается. Даже его лицо почти никому неизвестно. Все потому, что его существование сводится к духовной борьбе. Русские критики той эпохи характеризовали Достоевского как «жестокий талант». Крупнейший специалист по творчеству Достоевского доктор медицины Владимир Федорович Чиж полагал, что, по крайней мере, на четверть, персонажи Достоевского – невропаты (4). Он насчитал таких шесть в «Преступлении и наказании», двоих – в «Братьях Карамазовых», шестерых – в «Бесах», четверых – в «Идиоте», четверых – в «Подростке».

Действительно, на первый взгляд кажется, что мы не имеем ничего общего со всеми этими бродягами, анархистами, полусвятыми, отцеубийцами, пьяницами, эпилептиками и истериками. Мы с такими никогда не встречались. Наше поведение полностью отличается отих. И, тем не менее, они нам загадочно близки. Мы их понимаем. Мы их любим. Наконец, мы им даже признательны. Как объяснить симпатию, которую мы испытываем к их мировоззрению, хотя они, в отличие от нас – в принципе нормальных людей, все являются патологическими случаями? Кто может утверждать, что число читателей Достоевского столь огромно лишь потому, что он изучал мировоззрение всех этих сумасшедших и алкоголиков? Истина состоит в том, что «сумасшедшие» Достоевского не настолько безумны, как это кажется. Они лишь такие, какими мы не осмеливаемся быть. Они живут и они говорят так, как мы не осмеливаемся ни жить, ни говорить. Они предлагают при свете дня то, что мы хороним в глубинах сознания. Они – это мы, изучаемые извне. Благодаря такому методу съемки, оператор выхватывает то, что он видит в нас, но что мы стараемся глубоко скрыть в себе – нашу сущность, а вовсе не кожу, одежду, привычные жесты, окружение. Фотография выхватывает наш внутренний мир, в то время как внешний мир остается как бы в тумане.

Если Достоевский и уступает иногда искушению приклеить соответствующую медицинскую этикетку на кого-нибудь из созданных им существ, он делает это лишь для того, чтобы оправдать перед логически мыслящими читателями их экстравагантное поведение и их вдохновенные речи. Они вовсе не больны, поскольку у них нет живых оболочек. Или скорее, их оболочки – лишь выдумка. Любой, кто это понял, будет читать Достоевского, забыв о клиническом характере его героев, и будет следить лишь за духовными сражениями, в которых эти бестелесные герои являются неутомимыми чемпионами.

Тем не менее, нельзя сказать, что персонажи Достоевского совершенно свихнувшиеся. И это именно потому, что сам писатель был неуравновешенным человеком. Парадокс, но именно поэтому он смог придумать их и показать с такой точностью. По его собственному признанию эпилептические припадки, которым он был подвержен, приносили ему жуткое наслаждение. В пароксизме нервного напряжения он испытывает смерть, будучи совершенно живым, вступает в контакт с потусторонним миром, он понимает необъяснимое. Затем, после последней судороги, он возвращается на землю, в мир, восхищенный и одновременно испытывающий отвращение. Эта способность зависать на несколько секунд, на несколько минут поверх человеческого сознания позволяет ему утверждать наличие некоей промежуточной зоны, которая не является ни реальностью, ни сном. На этом уровне возбуждения личность как бы распадается, главным становится мысль, а у тела нет ни веса, ни силы, да и пользы от него нет. Никаких оттенков в этом сверхъестественном свете. Для Достоевского, как и для его героев, счастье – это экстаз от страдания. Как и он, каждый может сказать: «Что же собственно до меня касается, то ведь я только доводил в моей жизни до крайности то, что вы не осмеливаетесь доводить и до половины». Трусость и преступление, радость и страдание, все они – персонажи его книг, спотыкаясь, идут по дороге к Богу. И успокоятся они лишь к концу книги.

После «Братьев Карамазовых» Достоевский находится на вершине славы. Им восхищаются наравне с Тургеневым и Толстым. В него верят больше, чем в его прославленных соперников.

8 июня 1880г., в день, когда отмечалось 100-летие со дня рождения Пушкина, он был приглашен выступить в Дворянском собрании, в Москве. С высоты трибуны писатель своим хриплым и напряженным голосом произносит речь, вызвавшую у слушателей буквально вопли восторга. Молодые девушки осыпают его цветами и целуют ему руки. Какой-то студент падает перед ним на колени. Достоевскому кажется, что все это ему снится. Он заплатил свои долги. Он живет счастливо, в комфортабельном доме вместе с любимой женой. Миллионы незнакомых людей читают его книги и понимают, что он хотел высказать. Он победил судьбу исключительно за счет терпения. «Позвольте мне не говорить вам «прощайте», – пишет он одному другу. – Вы прекрасно знаете, что я намерен и жить, и творить еще лет двадцать». А через несколько месяцев, 28 января 1881г., он умер в Санкт-Петербурге от кровотечения.

Вся Россия оделась в траур по этому человеку, которого так долго недооценивали. Гроб с его телом плывет среди целого моря хоругвей. Князья, священники, рабочие, офицеры, нищие следуют через весь город торжественным эскортом. Перед открытой могилой забывшие свои разногласия писатели обещают ему славу мученика. Когда все ушли, заснеженное кладбище погружается в тишину, и начинается настоящая жизнь Федора Михайловича Достоевского – вне времени, вне пространства, в сердцах тех, кто его любил, любит и будет любить.

(1) Роман Оноре де Бальзака.

(2) Драматическая поэма Фридриха Шиллера.

(3) Михаил Васильевич Петрашевский – 1 (13) ноября 1821г. – 7 (19) декабря 1866г. – русский революционер.

(4) Невропатия – наличие повышенной возбудимости в сочетании с сильной истощаемостью; сниженной работоспособностью; плохой концентрацией внимания и усидчивостью; соматическими расстройствами, такими как общая слабость, ожирение, похудание, снижение сосудистого тонуса.

Автор: Анри ТРУАЙА

Перевод Владислава КРИВОШЕЕВА

На фото: портрет Ф.М. Достоевского работы В. Перова; Петрашевский; Достоевский-каторжник работы Ю. Домогацкого; Анна Григорьевна Достоевская; похороны Достоевского; могила Достоевского

26.04.2012

Электронная приемная Объединенной редакции ФСИН на портале "ЗАКОНИЯ"