Бунт амбарных мышей

Инициативы Министерства юстиции РФ, направленные на урегулирование сферы оказания правовой помощи, вызывают нарастающий интерес представителей СМИ к проблемам взаимоотношений участников данной сферы. В пресс-службу ФПА обратился руководитель группы аналитики Российского агентства правовой и судебной информации (РАПСИ) Владимир Новиков с просьбой прояснить позицию палаты по некоторым вопросам, затронутым в публикации Евгения Шестакова. Это сделал первый вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ Юрий Пилипенко. Мы приводим фрагменты его беседы с корреспондентом РАПСИ.

В адвокатуре реформа состоялась

Владимир Новиков (В.Н.)
Говоря о реформе адвокатуры, министр юстиции Александр Коновалов выделяет два аспекта: необходимость очищения адвокатуры от лишних людей и установление общих стандартов юридической помощи.

Юрий Пилипенко (Ю.П.)
Полагаю, что говоря о реформе адвокатуры, министр юстиции прежде всего имеет в виду урегулирование сферы правовой помощи в широком смысле этого слова. В самой адвокатуре реформировать принципиально особенно нечего. Если говорить о судебно-правовой реформе в целом, начатой еще 10–12 лет назад, то реформа адвокатуры как ее часть уже состоялась. И это пока, пожалуй, единственный пример успешного проведения преобразований в данной сфере.

Что касается очищения адвокатуры от недобросовестных людей, я не вижу здесь какой-то сверхзадачи, чего-то особо оригинального. Мы ежегодно лишаем статуса несколько сотен человек. Это немало. Министр юстиции, конечно, прав, когда говорит, что адвокатура должна очищаться. Но напомню идею Генри Резника: адвокатура тоже имеет право на своих сволочей. Уверен, что призыв министра уместно распространить не только на адвокатов, но и на представителей всей правоохранительной системы, которые имеют отношение к судьбам людей, морят их до смерти в СИЗО, не задумываясь отправляют в камеры, выносят неправедные приговоры. О милиции говорить в этом контексте вообще неуместно. Ее «подвиги» стали общим местом.

Выдергивать из общей картины адвокатов и пенять им на то, что они не так хороши, как хотелось бы, – подмена смыслов и никак не решение проблемы общего профессионального и нравственного уровня тех людей, которые связаны с правоприменительной практикой.

Повторюсь, адвокатура сама достаточно успешно очищается от недобросовестных и непрофессиональных людей: число лиц, которых лишают статуса, ежегодно исчисляется сотнями. Надо вспомнить, что у нас был печальный период в истории, когда доступ в адвокатуру открылся как шлюз в весенней реке. В 90-х стали создаваться параллельные адвокатские коллегии, которые в кадровых вопросах не были столь щепетильны, как старые коллегии адвокатов, хотя и в параллельной адвокатуре были серьезные имена, личности. Многие бывшие сотрудники правоохранительных органов, запятнавшие честь мундира, бывшие юрисконсульты, которых выгнали за огрехи в работе, нашли себе место в новых коллегиях. А потом мы слились в одну корпорацию, и получилось, что многое из того хорошего, что было в традиционной адвокатуре, оказалось размыто.

Место под солнцем

В.Н. Но сейчас размытым оказался рынок юридических услуг. И человеку со стороны не разобраться, где адвокаты, где консультанты. Сами консультанты говорят о том, что именно они сформировали этот рынок и являются самыми многочисленными его участниками. А адвокаты чуть ли не рейдерскими методами хотят этот рынок захватить, установить монополию на представительство в судах, взвинтить цены и лишить граждан доступной помощи. Вы согласны с этими утверждениями?

Ю.П. То, что когорта юридических консультантов во много раз больше адвокатской, – распространенное заблуждение. Консультанты есть там, где есть промышленность, индустрия. К примеру, в Иваново вы их почти не найдете. Их много в Москве, где сосредоточены все федеральные деньги, в Питере, Екатеринбурге, Новосибирске. Но таких точек на карте не так много. Предпринимателей, оказывающих юридические услуги, вовсе не десятки тысяч.

Также нелепо приписывать адвокатуре исключительно сферу уголовного права. Адвокатура возникла около 150 лет назад, из них 80 мы были при советской власти. У нас крепостное право существовало практически постоянно. Очень малый исторический период в стране существовали свободные рыночные отношения с присущим им особым отношением к частной собственности. Поэтому сфера частного права всегда была несколько «в загоне», как и правоприменение. Величайшие юридические умы предпочитали специализироваться на публичном праве – это давало возможности карьерного роста, популярности. Тем не менее адвокатура дала юридической науке и практике очень серьезные имена: Карабчевский, Урусов, Спасович, Муромцев. А наши современники – Резник, Падва, Ария…

А резонеры нам говорят, что удел адвокатуры – только лишь уголовная защита по назначению. Якобы для защиты частной собственности есть более серьезные и умные игроки. Но пусть эти свободные юристы в таком случае назовут хотя бы одно имя сходного калибра, которое они вырастили в своей среде за последние 20 лет и которым гордится не только маленькая фирма, «подпиливающая» деньги.

Заметные на рынке юруслуг фирмы более чем наполовину состоят из адвокатов. Руководители таких фирм – адвокаты. Сергей Пепеляев – адвокат, член совета Адвокатской палаты Московской области. Дмитрий Афанасьев из «ЕПАПа» – адвокат. Буробин из «Юстины» – адвокат. Еганян из «ВегасЛекс» – адвокат.

Хорошо объединять примерно равновесные структуры. Но юрконсультантов не так много. Адвокатов же в России – около 65 тысяч.

Мы только развернули дискуссию по поводу возможных путей урегулирования сферы юридической помощи, но не определились в понятиях. Многие участники дискуссии скатываются исключительно к одному сегменту юридической помощи – обслуживанию бизнеса. А как же с защитой по назначению, бесплатной помощью, наследственными делами, бракоразводными?

Следующая подмена понятия происходит, когда «слышится писк» о том, что независимых юристов оттесняют от их естественных профобязанностей.

Прежде всего замечу: никто этих «стряпчих» не «ликвидирует» – если вы умники и знатоки, милости просим к нам, в наши ряды, мы у вас и поучиться будем рады. Во-вторых, кто сказал, что нынешнее положение дел является естественным? Покажите нам этого талмудиста. Когда мы ставим вопрос о введении адвокатской монополии на представительство в судах, мы хотим вернуться к цивилизованным нормам, обеспечить граждан действительно квалифицированной юридической помощью. Мы предлагаем: давайте исправим недоразумение – сделаем судебное представительство профессиональным. Почему? Как минимум потому, что во всем цивилизованном мире так. В США, хоть там немного другая система, не будучи адвокатом и не получив лицензию в конкретном суде конкретного штата, вы не можете представлять интересы доверителей в суде. В Германии монополия условная, по гражданским делам с ценой иска до 5 тысяч евро можно пойти в суд и без адвоката, по всем остальным – только с адвокатом. Во Франции – абсолютная монополия. Швейцария все больше движется к абсолютной монополии. Почему? Потому что без профессионального представительства не может быть современного, независимого и объективного правосудия.

Иные доводы о том, почему адвокаты, если хотите, «качественнее», особо и повторять не хочется. Они общеизвестны. Это и дополнительный отбор, и повышение квалификации, и профессиональные этические правила… Но при этом следует иметь в виду, что мы ведем речь об институтах, а не об отдельных личностях, пойманных за руку. И я совершенно ответственно заявляю: адвокатура как институт всегда, везде «качественней» любых свободных «стряпчих»!

В нашей стране представление об адвокатуре не только у большинства граждан, но и у представителей власти слегка деформировано, считается, что это правозащитная организация, которая только и должна защищать интересы граждан. Должна, но это только часть задач. Частная составляющая. Главное публично-правовое предназначение адвокатуры – быть незаменимым элементом состязательного правосудия. А оно в идеале состоит из независимого судьи, обвинителя, независимого адвоката. Современное цивилизованное правосудие без этого невозможно. Поэтому-то мы и говорим, что в суде должен быть именно адвокат, а вовсе не потому, что хотим «оттяпать» рынок у консультантов.

Впрочем, о рынке тоже нужно сказать. Некоторые из коллег-неадвокатов полагают, что они всерьез контролируют эту сферу. Мне это напоминает бунт амбарных мышей. Будто бы хозяин на месяц исчез из дома, возвращается – а там мыши, которые при попытке изгнать их из дома начинают пищать о рейдерских захватах и требуют у хозяина уважать их права.

На сегодняшний день бал в нашей стране на рынке юруслуг правят все-таки иностранные компании. По обороту, влиянию, клиентуре никто с ними сравниться не может. Можно при желании поднять пару распоряжений Правительства РФ и обнаружить, что, к примеру, компания Clifford Chance является эксклюзивным представителем Правительства РФ. Минфин, Центробанк, Газпром, Роснефть, Газпромнефть, Сургут-нефтегаз консультируют иностранцы, все под их влиянием. «Под колпаком папаши Мюллера» – и смех и грех. Кроме того, огромное количество собственности, огромное количество коммерческих взаимоотношений в нашей стране не подчиняется российскому праву или находится вне российской юрисдикции. Анекдот про раздел участка на Рублевке двумя коммерческими оффшорными структурами в Лондонском суде имеет реальную основу. И затевая реформу сферы юридической помощи, Минюст вольно или невольно затрагивает интересы транснациональных «англосаксонских китов». Для того чтобы реформа была успешной, министерство должно учесть это обстоятельство.

Поэтому сводить все к спору адвокатов с вольными юристами о разделе рынка юридических услуг – в корне неверно. Оказание правовой помощи бизнесу, может, финансово и большая ниша, но в нее вовлечено очень немного людей. Кроме того, в последние 10 лет в России уменьшается количество хозяйствующих субъектов – все хотят быть госслужащими или сотрудниками правоохранительных органов. Соответственно, как шагреневая кожа уменьшается и сфера приложения труда вольных каменщиков, простите, юристов. Но и адвокатов тоже. Опять растет «уголовка»…

Когда мы выступаем за то, чтобы только адвокаты представительствовали в суде, мы не претендуем на раздел рынка, а говорим только о части сферы юридической помощи. Ведь здесь и оказание правовой помощи гражданам, и помощь по назначению, и помощь малоимущим, бытовые, наследственные, семейные дела. Адвокаты хотят взять на себя именно тот пласт работы, который требует специальной подготовки. Мы не лишаем юрконсультантов права консультировать тот же бизнес, составлять договоры, а выступаем за создание цивилизованных отношений в правоприменительной сфере, в суде.

Монополия и расценки на услуги

В.Н. Как адвокатская монополия в судах отразится на расценках юридических услуг?

Ю.П. Утверждение о том, что после введения адвокатской монополии на представительство в судах вырастут тарифы, несостоятельно. Сегодня стоимость адвокатского трудодня в уголовном суде составляет около 300 рублей. Она установлена постановлением Правительства и не изменится без издания нового постановления. Какое-то количество адвокатов ходит в арбитражные суды. Стоимость их услуг равна стоимости услуг юристов без адвокатского статуса, которые тоже ходят в арбитражные суды. И если в этой сфере останутся только адвокаты, стоимость их услуг останется прежней, так как большей конкуренции, чем среди адвокатов, нет нигде. Повторяюсь, юрконсультантам путь в адвокатуру не закрыт. А слухи о том, что это можно сделать только по блату или за большие деньги, слишком преувеличены.

65 тысяч адвокатов в стране. В отличие от нотариусов, где корпорация практически не растет, мы наблюдаем стабильный приток в адвокатуру главным образом молодых юристов, только начинающих делать карьеру. И конкуренция среди адвокатов, повторюсь, очень большая. Это для внешнего мира адвокатура – монополия (пока только в набросках, к сожалению), а внутри корпорации сохраняется достаточно острая конкуренция. Закон об адвокатской деятельности предоставляет адвокату все возможности для реализации своих профессиональных талантов и амбиций. Адвокат – центральная фигура этого закона. Адвокат, а не корпорация определяет для себя, в какой ему форме лучше и удобнее практиковать – в составе партнерства в адвокатском бюро, в условиях коллегиальности в коллегии адвокатов, или индивидуально в адвокатском кабинете. И, в конечном счете, все зависит от него самого. Я вспоминаю, как учили старые, еще довоенные адвокаты: «При клиенте пересчитай деньги и обязательно верни 50 рублей». Потому что после этого начинало работать сарафанное радио. Вот пример того, как старая школа относилась к деньгам и к конкуренции.
О возможном слиянии юрконсультантов с адвокатами
В.Н. Если объединение практикующих юристов и адвокатов произойдет, то в какой форме?

Ю.П. Однозначного решения этого вопроса я пока не вижу. Не видят и мои коллеги. Одни говорят, что приход в адвокатскую корпорацию для юрконсультантов на какое-то время надо сделать свободным, а потом жизнь покажет. Если они окажутся недостойными, то все равно через какое-то время нашу корпорацию покинут. Другие же говорят «нет» – должен быть какой-то барьер. Я этого прохвоста год назад из адвокатуры выгнал, а он опять в нее идет… Эти две точки зрения сталкиваются, и компромисса пока не видно.

10 лет назад во Франции была аналогичная дискуссия. В итоге установили адвокатскую монополию. И ничего – Франция стала только цивилизованнее.

Нужно тщательно изучить опыт других государств в данной сфере и двигаться вперед очень осторожно. Но не двигаться нельзя.

15.10.2010

Электронная приемная "Новой адвокатской газеты"