Александр Адамский

Коррупция в сфере образования видна, и ее гораздо легче вскрыть, чем в других сферах. Конечно, безопаснее и проще гоняться за учителями, чем за бандитами или крупными финансовыми олигархическими группами.

В школах сейчас проходит колоссальное число проверок. Постоянно. Не может пройти недели, чтобы в образовательную организацию не пришла проверка, а то и несколько, и прокуратура, и Счетная палата, и Роспотребнадзор, и МЧС, и пожарники. Постоянно в замкнутых организациях, в школах, в детских садах присутствует проверяющий. Такое ощущение, что это самая коррупционная сфера. И поэтому так много говорят о коррупции в образовании, в том числе, потому что там постоянно находится проверяющий.

На мой взгляд, коррупция в образорвании, как это ни парадоксально прозвучит, связана с низкой ценностью собственно знаний в стране. Поскольку нужны не знания, а корочки, дипломы, аттестаты, свидетельства о сдаче ЕГЭ, то и коррупционный рынок растет. Знания купить нельзя, а аттестат или какой-то другой диплом можно купить. Карьера, уровень заработной платы, социальный статус слабо связаны с уровнем образования, но сильно завязаны на формальном предъявлении корочек.

С одной стороны, проводится карательная политика по отношению к школам и детским садам, которая, мне кажется, уже достигла своего предела. Уже детьми некогда заниматься. Отчеты, проверки, надзор, контроль и т.д. А с другой стороны, говорят, что выросла коррупция. Одно из двух. Либо эти проверки неэффективны, либо «стреляют не там».


Дальше...

Не готов согласиться с тем, что поборы в школах нужно узаконить. Во-первых, потому что опыт Москвы говорит о том, что при увеличении финансирования большая часть так называемых поборов ушла. 120 тыс. руб. в год – норматив на одного ребенка, в частности в старших классах, это более чем достаточно.

Второй момент. Оплата «государством» или «гражданами», это такое мнимое противоречие. Что такое, когда государство платит? Это же наши с вами деньги, те же граждане платят. Другое дело, что государственное, чиновничье управление ресурсами не всегда эффективно. Что такое частная школа, не государственная школа? Это школа, которой государство отдает норматив. При нормальном законодательстве, у нас в России это предусмотрено, негосударственная школа получает финансовый норматив на каждого учащегося, которого она учит, потому что это дети тех же граждан, которые платят налоги. В негосударственных школах распоряжение этими средствами, как правило, лучше, и денег хватает.

Да, дополнительные затраты на обучение в меру своих возможностей несут родители. Поэтому мне кажется, главный вопрос в том, как распоряжаться средствами, чтобы не было поборов.

Поборы происходят не от недостатка средств в школе, а от нашей испорченности. Мы и гаишникам поэтому даем, мы и другим людям даем. Даже не столько потому, что это требует исполнения каких-то обязанностей, а вот так у нас заведено, «не подмажешь, не поедешь». Тут мы переходим в разряд профессиональной этики. Для образовательного сообщества это очень важный принципиальный момент. Это уже истории 90-х гг., когда были задержки зарплаты, когда жить просто не на что было. Все-таки это время ушло, и зарплаты потихонечку поднимаются, и оборудование в школах появилось. На мел и тряпки деньги не надо собирать.


Дальше...

Тех законов и положений, которые есть – достаточно для того, чтобы защитить учителя, как и любого другого гражданина, от посягательства на личное достоинство. Что касается некоторых вещей, которые становятся известны – надо проверять, так это или не так. Если, например, это законодательная защита от насмешек или обвинения в некомпетентности, то, мне кажется, что уголовное наказание - медвежья услуга для учителя. Потому что авторитет учителя поднимается не тем, что его защищают от насмешек, а тем, что к его мнению прислушиваются, ему дают свободу, самостоятельность, автономность.

Важно задать вопрос, что мы хотим? Если мы хотим защитить учителей от физического насилия, это угроза реальна, я могу подтвердить. Но достаточно или нет тех мер, которые есть в законодательстве по защите любого гражданина от физического насилия? Сначала надо доказать, что недостаточно. Последнее, что в этой ситуации надо делать, это принимать закон, относительно которого нельзя оскорблять учителя.

Сейчас школа становится открытой. Это раньше все было закрытым, никто из родителей, журналистов не мог проникнуть в школу. Сейчас все на виду. В этом смысле, конечно, учительство более уязвимо. Дело не только в этом, а еще и в том, что он перестал быть единственным источником информации, норм, ценностей и т.д. Все стало слишком доступно. Кроме того, а это и раньше было, я работал в школе много лет и прекрасно это знаю, есть дети неадекватные, которые могут допустить и грубость, а иногда и насилие. В этом смысле, мне кажется, нужно просто более широко применять те нормы законодательства, которые есть. А у нас сложилась такая практика, что мы защищаем двоечников, мы защищаем тех, кто слабо учится, тех, кто провинился. Для нас те, кто нарушил правила и нормы, более нуждаются в защите чем те, против кого эти правила были нарушены. Поэтому я думаю, что наращивать законодательную базу для защиты учителя не имеет смысла. Надо более тщательно применять то, что есть.

Авторитет учителя никогда не был высок ни в нашей стране, ни в других странах. Учитель это одна из самых малоуважаемых, малооплачиваемых и малоавторитетных профессий. Везде и всегда это было так. И в этом смысле задача, которую в свое время сформулировал Владимир Ильич Ленин, что нам надо поставить учителя на такую высоту, на которой он никогда не стоял и никогда стоять не будет, это все иллюзия. Не поставили большевики за 70 лет, не поставили сейчас. Дело не в том, что происходило 20 лет. Кризис коснулся любой профессии. Поэтому дело не в том, что 20 лет унижали учителя, а дело в том, что само образование испытывает жуткий кризис. Учитель перестал быть единственным источником знаний, образования и т.д. Ребенок и родитель прекрасно видят, что кроме учителя есть огромное число источников. Это во-первых. А во-вторых, и это самое главное, на мой взгляд, от чего авторитет учителя падает, мы не можем честно сказать родителю и ребенку, зачем ему хорошо учиться, зачем ему слушаться учителя, зачем ему выполнять задания и т.д. Родители и дети прекрасно видят, что хорошее образование не конвертируется ни в хорошую жизнь, ни в успех, ни в карьеру, ни в зарплату, а даже наоборот, люди, которые учились так себе, двоечники и троечники преуспевают больше, чем отличники. Это все прекрасно видят. В чем тогда основания убедить слушаться, выполнять домашние задания, учиться хорошо. А учитель привык, что у него в руках кнут, и он этим кнутом пользуется. А когда этого кнута нет, то оказывается что ничего и нет.

Широко известна теория о так называемом двойном отборе. Когда в ВУЗах в учителя идут те, кто не смог поступить в другие ВУЗы, а в школы после педвуза идут те, кто не смог устроиться на другую работу. Было несколько исследований на эту тему. Когда выясняли причины, почему не хотят идти в учителя, то на первом месте стояла рутинность работы, давление администрации, слабое материальное обеспечение, только на 4-м месте низкая зарплата. Учитель действительно сейчас как автомат, у него нет свободы, у него нет самостоятельности, у него нет возможности вести работу так, как он считает нужным. Все приказывают, все регламентировано. Поэтому сравнение учителя с неудачником для ребенка оправданно. В чем основание того, чтобы дети и родители хорошо относились к образованию в школе? Чем выше ценность образования, тем выше авторитет учителя. А искусственным способом поднять авторитет учителя не получится. Если карьеру, высокую зарплату, хорошее положение в обществе будут занимать не отличники, а двоечники, то авторитет учителя подниматься не будет.


Дальше...