22 ИЮНЯ 1627 ГОДА: ДЕНЬ, КОГДА ЗА УЧАСТИЕ В ДУЭЛЯХ БЫЛ КАЗНЕН ГРАФ ФРАНСУА ДЕ МОНМОРАНСИ-БУТВИЛЬ

В июне 1627 года Париж гудел от слухов. В салонах, как и в тавернах, это имя было у всех на слуху: Франсуа де Монморанси-Бутвиль, потомок одного из старейших и престижнейших родов Франции, благородный граф, осмелившийся бросить вызов королю и его указу, запрещающему дуэли. Причем, нарушал он этот указ неоднократно. Кончилось все плахой и топором.

Монморанси-Бутвиль не был человеком, который склонялся перед указами и запретами, и тем более перед властью грозного кардинала Ришелье, чья суровая политика централизации заставляла волосы многих благородных вельмож вставать дыбом. В свои 29 лет Монморанси-Бутвиль воплощал в себе высокомерие и доблесть знати, тех, кто предпочитал славу на поле боя тихим кабинетным интригам. Для него дуэль была не просто вопросом чести; это была традиция, образ жизни, искусство, в котором он преуспел. Королевский указ 1626 года, запрещавший подобные стычки под страхом смертной казни, не устрашил его, и, хотя он в таких дуэлях уже пролил кровь целого ряда дворян, молодой граф остался верен своему кодексу.

Его последняя, вызывавшая ярость короля и Ришелье, дуэль произошла средь бела дня прямо на Королевской площади, где он скрестил шпагу с маркизом де Бевроном. Оба вспыльчивых дворянина встретились друг с другом под взглядами нескольких зрителей, и, как и бывало до этого, Монморанси-Бутвиль вышел победителем. Но на этот раз королевское терпение иссякло. Королю Людовику XIII, подталкиваемому Ришелье, пришлось преподать жесткий урок высокородным дворянам. Франсуа, арестованный и осужденный за нарушение закона, был приговорен к обезглавливанию. Ни помилования, ни отсрочки, несмотря на высокопоставленных заступников, включая брата короля герцога Орлеанского. «Их гибель огорчает меня так же, как и вас, но совесть не позволяет даровать прощение», – сказал Людовик XIII.

В день казни, 22 июля 1627 года, Монморанси-Бутвиль твердым шагом подошел к эшафоту. Никаких криков отчаяния, которых можно было ожидать от осужденного. Он встретил свою судьбу с ледяным благородством и непоколебимой гордостью. Зрители, собравшиеся посмотреть на это зрелище, кто из болезненного любопытства, кто из тайного восхищения смелостью этого человека, видели в нем зверя в клетке, но зверя, отказывающегося склонить голову.

Зловещий эшафот стоял посреди Гревской площади, на которой обычно происходили казни. Небо было покрыто серой пеленой, как будто сами небеса принимали участие в этой сцене, готовые запечатлеть этот последний акт неповиновения. Франсуа поднялся по деревянным ступеням, даже не взглянув на огромную толпу. Его мысли были обращены к своим предкам из славного рода Монморанси, тем, кто, как и он, жил и умер от меча.

Палач, молодой и явно неопытный, не обладал той внешностью, которая требовалась в этот торжественный момент. С неуверенным видом он обратился к графу:
— Держитесь, господин граф, со мной такое впервые!
Монморанси-Бутвиль взглянул на него и без малейшего страха ответил ясным голосом, полным презрения:
— Идиот! Ты думаешь, со мной такое случается второй раз?

На площади воцарилась гробовая тишина. Некоторые зрители нервно заулыбались, тронутые язвительным юмором графа перед лицом неизбежного. Затем Монморанси-Бутвиль встал перед плахой со связанными запястьями и лицом, обращенным к топору, который вскоре соприкоснется с его шеей. Его поза была величественной, почти героической. В тот самый момент казалось, что не палач, а он сам диктует условия своей казни.

Палач, на мгновение заколебавшись, наконец, поднял клинок. Толпа затаила дыхание. От резкого удара голова Франсуа де Монморанси-Бутвиля покатилась на землю, а тело рухнуло в изящном, почти театральном движении. По площади пробежал ропот.

Франция потеряла мятежника, человека, горячую кровь и неукротимую душу которого невозможно было сдержать ни указами, ни законами. Но его имя, навсегда запечатленное в памяти тех, кто восхищался им или боялся его, будет звучать еще долго, как эхо звона шпаг, скрещенных в защите своей чести или попросту из-за бравады.

Так, Монморанси-Бутвиль стал легендой не как побежденный мятежник, а как дворянин знатного происхождения, до последнего вздоха высоко несший знамя своей свободы.

22.06.2025

Александр ПАРХОМЕНКО