17 ОКТЯБРЯ 1961 ГОДА: ДЕНЬ, КОГДА В ПАРИЖЕ ПРОИЗОШЕЛ РАЗГРОМ АЛЖИРСКИХ ДЕМОНСТРАЦИЙ

Вечер 17 октября 1961 года в Париже был на редкость теплым. Люди спешили по набережным Сены, витрины сверкали отражениями огней, а где-то под всем этим блестящим фасадом медленно сжималась пружина насилия.

Через три года после прихода к власти генерала де Голля независимость Алжира уже казалась неизбежной. Тем не менее, Франция как никогда раньше, была обеспокоена этой бесконечной деколонизацией. Война даже переместилась на материковую Францию. Не проходило и дня, чтобы алжирские боевики не были убиты боевиками соперничающих группировок, и не проходило и недели, чтобы не были убиты полицейские.

В предыдущие месяцы 22 полицейских пали в метрополии Франции под пулями коммандос ФНО (Фронта национального освобождения), одного из движений, требовавших независимости Алжира.

Напряженность в отношениях между французской полицией и алжирскими сепаратистами достигла кульминации во вторник, 17 октября 1961 года, в двух шагах от Елисейского дворца.

… На западе города — тишина. На востоке — напряжение. А в префектуре полиции — тревога.
Морис Папон, пожилой и жесткий префект, вглядывался в карту. Его губы сжались в прямую линию.
— Удержим порядок. Париж — не Блида́, — бросил он, имея в виду алжирский город, давно захваченный войной.
Алжирская война за независимость к тому моменту уже превратилась в кровоточащую рану Франции. В Париже жило почти 150 тысяч выходцев из Алжира — большинство в нищете, под гнетом дискриминации, под колпаком полиции.
ФНО — Фронт национального освобождения — объявил мобилизацию. 17 октября был объявлен днем мирного протеста против комендантского часа, введенного только для алжирцев. Десятки тысяч человек собирались выйти на улицы.
Но Морис Папон знал об этом. Он готовился.
«Будет как в 1942-м», — такие мысли теснились в головах его подчиненных.
Он уже руководил депортацией евреев в Виши — и не моргнул глазом. Сейчас враг — не иудей, а араб. Все по-прежнему. Только национальность другая.
К 20:00 толпы начали стекаться к мостам: Сен-Мишель, Нейи, Конкорд…
Мужчины в костюмах, женщины с детьми — без оружия, с плакатами. Молчаливые. Упрямые. Готовые протестовать.
И тогда на город обрушился будто зверь. Свидетели вспоминали позже это как охоту на беззащитных людей.
Полицейские били, душили, бросали тела в Сену. В переулках звучали выстрелы. На мосту Сен-Мишель люди прыгали в воду, спасаясь. Кто-то выныривал — и тут же получал дубинкой по голове. А кто-то и не выныривал…
Позже один из полицейских признается: «Нам приказали: "Зачистка. Жестко. Без лишних глаз"».
Ночью с набережных Сены исчезали люди. Исчезали — буквально. Их грузили в автобусы, отвозили в казармы, в подземелья полицейских участков. Там пытали, били, топили в бочках.
Тысячи арестованных. Сотни — пропали без вести. Официально — 40 погибших. На деле — до двухсот. Точные цифры неизвестны до сих пор.
Наутро Париж проснулся — как будто ничего не было. Газеты молчали. Радио — молчало. Президент де Голль ничего не сказал.
Но правда, как Сена, умеет прорываться сквозь бетон.
Прошли годы. В 1997-м на скамье подсудимых оказался сам Морис Папон. Не за октябрьский разгром. За участие в депортации евреев во времена Виши.
Он утверждал: «Я был лишь администратором. Я подчинялся приказам». Но документы говорили другое. Он знал, приказывал, координировал.
Папон был осужден на десять лет тюрьмы и лишен ордена Почетного легиона. Отсидел меньше трех — освободился по состоянию здоровья. Умер в 2007-м.
Октябрьский погром так и не стал эпизодом его обвинения.

***
Сорок лет спустя, 17 октября 2001 года, мэр Парижа Бертран Деланоэ — член партии социалистов — установил мемориальную доску в память о бойне на мосту Сен-Мишель.

Лишь 17 октября 2021 года Эмманюэль Макрон стал первым из президентов Франции, который осудил разгон демонстрации, «назвав его преступлением, которое нельзя простить».

Париж и сегодня несет эту рану — в молчаливых мостах, в темных арках, в архивных папках с пометкой «закрыто до 2050 года».

17.10.2025

Александр ПАРХОМЕНКО