КАК ПРОТИВОСТОЯТЬ РАДИКАЛИЗАЦИИ В ТЮРЬМЕ?

БЕЛЬГИЯ – Не всегда, но часто в Бельгии или в других странах многие террористы прошли через тюрьмы, где, побывав в контакте с рядом сокамерников, и попали в сети джихадистов. Террористы – это, как правило, мелкие преступники, превратившиеся в ультранасильственных религиозных бойцов. Но из чего проистекает это явление? Что происходит в тюремном мире, в этой замкнутой вселенной, в которой существуют очень четкие правила, часто неизвестные широкой общественности? Почему пенитенциарной системе не удается предотвратить радикализацию, происходящую внутри тюремных стен?

Чтобы понять это, мы отправились на встречу с теми, кто находится в постоянном прямом контакте с заключенными. Пенитенциарный сотрудник, директриса тюрьмы и священник. Вот их свидетельства о том, что происходит за стенами тюрем.

Доминик Шуржерс, пенитенциарный сотрудник.
Доминик Шуржерс – один из двухсот пенитенциарных сотрудников тюрьмы города Марш-ан-Фаменн. Иногда он может выявлять случаи радикализации некоторых заключенных, исходя из их поведения по отношению к женскому персоналу.

– Некоторые просто отказываются разговаривать с женщинами, – говорит он. – Я видел, как некоторые отказываются от еды, если ее раздает женщина. Другие поворачиваются к ним спиной. Третьи – оскорбляют. Существуют разные формы поведения, и произойти может все, что угодно. Я лично видел, как отказываются от приема пищи, как оскорбляют, как отказываются смотреть в глаза или просто разговаривать.

Однако, этот процесс часто бывает более сложным. И наш собеседник, он же уполномоченный представитель пенитенциарного профсоюза, с возмущением говорит о вопиющей нехватке как различных ресурсов, включая кадровые, так и неподготовленности персонала, что влечет за собой очень конкретные последствия:

– Выявить так называемых «проповедников» на самом деле очень сложно. Они занимаются этим своим делом во время общих прогулок в тюремном дворе. А в это место для прогулок мы не заходим в целях безопасности. Там-то и происходят эти словесные «проповеди», и мы не имеем возможности им помешать. То, что происходит в блоках тюрьмы, в камерах – ничем не лучше. Три сотрудника на отделение тюрьмы, в котором находится 75 – 80 заключенных, мы не можем быть сразу везде.

– Когда мы находимся в одном конце отделения, они уходят в другой конец и продолжают проповедовать, когда они видят, что сотрудник подходит, они замолкают или отходят в другое место, – рассказывает Доминик Шуржерс.

Другая проблема для охранников – сложность в определении исламского экстремизма.

– Когда они разговаривают между собой, они специально не говорят по-французски, поэтому невозможно понять, о чем же они вообще разговаривают. То же самое с Кораном. Я узнал, что есть несколько вариантов этой священной для мусульман книги. И я, понятное дело, не знаю, какой вариант они используют, – поясняет пенитенциарный сотрудник.

По нашей информации в тюрьме города Марш-ан-Фаменн в настоящее время содержится 13 человек, которые считаются уже радикализированными. По меньшей мере пятеро из них имеют прямые контакты с другими заключенными.

Валери Лебрен, директриса тюрьмы города Итр
Чтобы предотвратить возможность «зараженности» некоторых рекрутеров в радикальный ислам, содержащихся в тюрьмах городов Хассельт или Итр, помещают в специальное крыло, где реализуется программа под названием De Radex¹. В тюрьме Итра в изолированном крыле, чтобы избежать прозелитизма, пока находится 12 человек. Проблема состоит в расположении крыла: эти камеры не обеспечивают полной акустической изоляции.

– Фактически этот проект был разработан скорее для проблемных заключенных с точки зрения насилия, риска побега или захвата заложников с применением насилия в отношении пенитенциарного персонала, – объясняет Валери Лебрен. – Таким образом, получается, что у этих лиц всегда есть возможность разговаривать с другими заключенными, которые находятся над ними, на следующем этаже, просто через окна. Понятное дело, когда сотрудники находятся рядом, они могут это видеть и прекратить. Но ночью сделать это гораздо сложнее.

Феномен «заключенных-звезд»
Не очень хорошая изоляция, не так ли? Не говоря уже о том, что такая изоляция делает из этих лиц каких-то «суперпреступников» и «звезд» в глазах других заключенных, осужденных за общеуголовные преступления. Валери Лебрен отмечает:

– Мне кажется, что так или иначе, хотите вы этого или нет, а статус неких «героев» в любом случае существует. Особенно это видно в прогулочном дворе. Я сравниваю это с тем, что я видела раньше во время моей работы с осужденными за бандитизм, с «авторитетными» преступниками и т.д. Это были люди, обладающие определенной аурой и являющиеся несомненными лидерами.

Точка зрения директрисы следующая:

– Религиозные радикалы, я всегда с ними сталкивалась, здесь нет ничего нового. Что совершенно ясно, так это то, что они стали выставлять себя напоказ гораздо чаще, чем раньше. Все происходит так, как будто – и это немного похоже на то, что происходит и за стенами тюрьмы – раньше они больше скрывались, их было трудно обнаружить. А теперь это просто часть нормы.

Ксавье Ламбрехт, священник в тюрьме города Лантен
Но кто же эти молодые люди, так быстро скатывающиеся в радикальный ислам? Их часто представляют, как легко манипулируемых, совершенно простодушных детей, полностью дезориентированных в тюремном мире. Ксавье Ламбрехт, работающий католическим священником в тюрьме города Лантен с 2006 года, опровергает эти заблуждения.

– Я думаю, например, о двух молодых человеках, с которыми я постоянно общаюсь и с которыми у меня сложились хорошие отношения. О них меня уже предупредили, чтобы я был настороже, поскольку они находятся в процессе радикализации. Честно говоря, я совершенно не стал бы их рассматривать в качестве лиц, которые собираются радикализироваться, – говорит священник.

– Это просто темпераментные молодые люди, которые не хотят, чтобы ими помыкали, – продолжает Ксавье Ламбрехт. – Просто эти юноши испытывают отвращение к тюрьме. Им все надоело. Они понимают, что здесь они попросту деградируют. Поэтому внутри них развивается некий протест, который должен найти выход. Но я не стал бы называть это радикализацией в правильном понимании этого термина.

***

На сегодняшний день, по различным оценкам, из общего тюремного населения Бельгии, составляющего 10 800 человек, 420 заключенных считаются радикальными исламистами.

Перевод
Александра ПАРХОМЕНКО

На фото: Доминик Шуржерс; Валери Лебрен; Ксавье Ламбрехт.

¹ - DeRadex – программа дерадикализации, разработанная для пенитенциарной системы Бельгии.

01.03.2019

Мартин БИЛЬТЕРИЖС RTBF