Игорь Мацкевич

Криминальный «успех» финансовых мошенников отчасти обусловлен ситуацией «защита - нападение»: нападение всегда на шаг впереди, а защита вынужденно всегда опаздывает, и лишь потом принимает ответные меры. Но проблема шире и глубже, и опыт других стран, сталкивающихся с финансовыми аферистами, это подтверждает.

В первую очередь надо задаться тривиальным вопросом, ответ на который мы, в общем-то, знаем: откуда у мошенников наши персональные данные? Бреши в законодательстве тут нет, закон о защите персональных данных прописан и действует, однако, раз за разом мы становимся свидетелями того, что наши персональные данные, включая защитные банковские – те же ПИН-коды, оказываются в руках мошенников. Это серьёзная проблема, не только России, но и общемировая.

Размышляя над этим вопросом в течение последнего года, советуясь с сотрудниками различных служб, российскими и зарубежными учёными, у меня вырисовывается на него не очень хороший ответ, в котором я на всякий случай сомневаюсь...

В условиях нападения, когда вашим жизни и здоровью угрожает серьезная опасность, о возможной ответственности за превышение пределов необходимой обороны, закрепленной в Уголовном кодексе, откровенно говоря, особо рассуждать не приходится. Я это говорю как человек, который побывал в таких условиях. Что касается вопроса о том, как себя вести в этой ситуации, то надо, мне кажется, нашим гражданам помочь хотя бы   небольшим правовым   просвещением.

Я начну с того, что огромное количество людей – конечно, это не миллионы, но и не один, и не два, это как минимум десятки людей – отбывают  наказание, самое реальное, в местах лишения свободы за превышение пределов необходимой обороны (это статьи 108, 114 в УК РФ), как раз потому, что соразмерить адекватность отпора и степени угрозы во время нападения очень тяжело. И довольно часто человек, который первоначально в условиях этого нападения является жертвой, в какой-то период становится агрессором, что называется...

Нет в мире ни одной юридической системы, которая была бы идеальна в том смысле, что там никогда бы не привлекали невиновного к ответственности. И я абсолютно точно знаю, что сидят люди, невиновные в совершении тех преступлений, в которых их обвиняют, и в Соединенных Штатах, и в Германии. И во Франции, и в любой другой стране, какую вы ни назовите, есть такие люди. К сожалению, система юридическая – она несовершенна: люди судят других людей, и вот вам как бы уже заведомая порочность этой системы.

Что касается заведомо ложных показаний, действительно, есть ответственность за это деяние. Уголовные дела за дачу заведомо ложных показаний возбуждаются нечасто по разным причинам, в том числе считается, что с этим нечего возиться, что и так судимых достаточно. Дал человек ложные показания, потом осознал, отказался. Короче говоря, действительно, если тяжкий вред какой-то особый не причинен, то стараются дела не возбуждать.Кроме того, в статье 37 Уголовного кодекса есть примечание, в котором...

Есть такое решение, не сажать предпринимателей в СИЗО. Есть соответствующее изменение в Уголвно-процессуальном кодексе. То, что суды не следуют общему тренду, решению Верховного суда, тут, как говорится,как рассуждать. Мне как человеку в этом смысле относительно свободному, я не принадлежу ни к предпринимателям, ни к судьям, ни к адвокатам по своим функциональным обязанностям, немножко, наверное, проще рассуждать, в том смысле, что я здесь проблемы не вижу.

Объясню свою позицию. Я изначально был против этих изменений в УПК. Я вообще не очень понимаю, как можно при примерно схожих составах преступлений применять разные действия. Например, хищение. В одном случае я предприниматель и меня нельзя сажать в следственный изолятор. В другом случае, если я украл как частное лицо, меня надо обязательно посадить в следственный изолятор. Я думаю, что по большому счету за такие дела вообще никого в следственный изолятор сажать не надо. И сейчас есть общий тренд на сокращение количества лиц...

Неудовлетворительная судебная практика по делам об избиении граждан охранниками продуктовых магазинов связана с самой структурой охранных предприятий. У нас в стране  более 1 млн. охранников, в армии примерно такое количество людей. Это первый момент. Второе: важно понимать, кто составляет костяк этой армии охранников. Это люди, либо работавшие в правоохранительной системе, либо как-то с ней связанные. Я думаю, это основная причина того, почему так тяжело возбуждаются уголовные дела в отношении охранников.

Это закрытое корпоративное сообщество, довольно жестко централизованное, у них там свои объединения, все друг друга знают. И, естественно, охранные предприятия работают в тесной связи с правоохранительными структурами, во всем мире так. А в нашей стране это особенно связано со спецификой тех, кто там работает. Насчет полной безнаказанности - это преувеличение, конечно, но относительное спокойствие охранники ощущают.

Мне более любопытно, не почему дела не возбуждают...

Дело даже не в коррупции, хотя и в коррупции в том числе. Коррупция это понятие такое растяжимое У нас нет, как известно, ответственности за коррупцию. Ответственность есть за конкретное преступление, в частности, за взятничество. Я глубоко убежден, что не стоит нам уповать на анахронизм, который называют судом присяжных, в деле разрешения этой проблемы. Суд присяжных никогда и низачто не решит проблему подношений. Это не состав преступления, это проблема более глубокая. И вообще при чем тут суд присяжных? А чтобы просто разобраться, что является взяткой, а что нет,  суды присяжных не нужны.Более того, суд присяжных интересен в первую очередь для адвокатов, потому что убедить простых людей, что чиновник получил не взятку, а какое-то подношение или подарок, значительно проще, чем профессионального судью. И, с моей точки зрения, применительно именно к преступлениям, связанным со взятками, суд присяжных будет тем самым инструментом ухода виновных от ответственности.Если брать статистику...

Ответственность за побои, безусловно, в законе остается. Идея декриминализации ст. 116 УК (побои) заключалась в том, чтобы минимизировать количество юридических преступников в стране. Потому что, к сожалению, до последнего времени, до сих пор это остается актуальным.Уголовное законодательство построено таким образом, что многие, в том числе бытовые правонарушения и т.д., решаются посредством уголовных репрессий. Это плохо. Вы понимаете, что, грубо говоря, за мордобой мы ломаем человеку жизнь, мы одним нормальным членом общества делаем меньше. С судимостью на работу не возьмут и множество других фактических ограничений будет действовать. Цель была именно такая, минимизировать количество лиц, отбывающих наказание именно уголовное. Вы знаете, у нас в армии одно время было около 1 млн. человек, и примерно столько же сидело в местах лишения свободы. Это, мягко говоря, и нагрузка для бюджета довольно существенная.

Во многих странах мира есть понятие проступка, которое преступлением...

Точная формулировка порноконтента мало имеет отношения к делу, потому что какая бы четкая формулировка не была, она все равно будет подвергаться экспертизе. Практика так идет, и я считаю, что это совершенно правильно, что когда возникает квалификация такого сложного дела, как порнография, только так кажется, что все знают, что такое порнография. Когда доходит до вынесения решений по этим вопросам, в том числе, до лишения свободы, то возникает вопрос, в данном случае это порнография или может даже произведение искусства? Мы знаем примеры шедевров художественной литературы, которые можно трактовать и так, и так. Поэтому я практически убежден, что никакой точной формулировки быть не может. Я вам даже больше скажу, был такой эксперимент, когда Чеченская республика считала себя независимой, там был разработан собственный проект Уголовного кодекса, и в нем статья об изнасиловании была написана со всеми подробностями, что называется, ее практически невозможно было использовать.

Я смотрел...

Можно ли обойтись без судов офицерской чести? Конечно, можно без всего обойтись, и без армии, и без государства. С моей точки зрения, если мы говорим о правовом государстве и о гражданском обществе, то без общественных организаций вообще бессмысленно говорить и о том, и о втором.Я напомню, может быть, многие запамятовали, в свое время, как угодно можно относиться к советскому прошлому, и позитивно, и негативно, и нейтрально, но наказание по общественной линии - исключение из партии, воспринималось гораздо более острее, чем дисциплинарное наказание. Суды офицерской чести тоже были. Насколько я помню, а я имею отношение к Вооруженным силам, в свое время офицером служил, в то время они не дорабатывали. Отношение было такое, что боялись больше по партийной линии.Мое глубокое убеждение, что суды чести не только необходимы, но они, конечно, должны быть современными. Вопрос даже не в том, необходимы ли они, а вопрос в том, какими они должны быть. Вот это в первую очередь надо обсуждать, и здесь...

Я не сторонник и не противник всеобщей дактилоскопии. Я был на конференции, где обсуждался этот вопрос, слышал аргументы и «за» и «против», и они меня в одинаковой степени не тронули. Аргументы против я не вопринимаю. Наши опасения, особенно людей, которые мнят себя интеллигентами или людей, которые считают, что дела могут быть фальсифицированы, что это не демократично, не очень правдоподобны. У меня очень простой вопрос, они не хотят в Европу больше ездить что ли? Почему то насчет Европы, где обязательна дактилоскопия всех 10 пальцев, не объявили демонстрацию наши граждане, которые против. А в чем разница? Я не очень понимаю.Я очень спокойно к этому отношусь. Что касается возможности фальсификации, то я вас уверяю, что как она была возможна до, так и будет возможна после, и не потому, что у всех будут брать отпечатки пальцев. Дактилоскопия вводится не потому, что во всех видят потенциальных преступников. У нас в год без вести пропадает 70-100 тыс. людей. Это не значит, что они все погибли...