СВОЙ ПРОТИВ СВОИХ

Что могут ожидать «наследники» ушедших из России крупных международных компаний от своих же бывших руководителей и сотрудников? В чем сложность таких споров? Новая юридическая коллизия рождается буквально на наших глазах, и тем интереснее ее наблюдать на примере судебного спора бывших партнеров юридической фирмы Baker McKenzie, тем важнее ее предметное обсуждение, в том числе, экспертами «ЗАКОНИИ». Ведь получается, что юристы «обкатывают» новую практику на себе, а она пригодится сейчас очень многим.      

Это был бы обычный корпоративный трудовой спор, если бы не участники – бывшие партнеры крупной юридической фирмы, не его правовая «заноза» – столкновение российских и международных норм и подходов, и не обстоятельства – переход фирмы из ильфов в ньюльфы. То есть когда международные юридические фирмы ушли с российского рынка (за 20 дней после начала СВО это сделали все самые крупные), а их российские коллективы остались работать под собственным брендом. В данном кейсе речь идет о международной юридической компании Baker McKenzie, основанной в Чикаго в 1949 году. Это вторая по количеству юристов фирма в мире – в ней работают более 4 000 юристов в 77 офисах, расположенных в 47 странах (подавляющее большинство – за пределами США). Фирма входит в пятерку самых  крупных по обороту ($3,1 млрд в 2022-м).

Суть спора

После ухода фирмы с российского рынка юридических услуг команда российских офисов продолжила работу под своим брендом. Однако один из партнеров – корпоративной и трудовой практики – Игорь Макаров (с ежемесячным окладом сначала $29 000, а затем $23 000) к ним не присоединился. Решил уволиться, получив согласованную компенсацию. Но уже после увольнения Макаров обратился с иском к бывшим коллегам в Хорошевский районный суд города Москвы. В дополнение к существенным выплатам, которые он получил в качестве компенсации за его добровольный уход из фирмы и урегулирование всех его претензий, он потребовал от бывших коллег еще больше денег.

В исковом заявлении Макаров утверждал, что он не ходил в отпуск все 14 лет работы, не подписывал соглашение о прекращении трудовых отношений и что он совмещал две должности долевого партнера. В связи с этим он потребовал изменить формулировку основания увольнения по соглашению сторон на увольнение по собственному желанию датой вынесения решения; компенсацию за неиспользованный отпуск с учетом времени вынужденного прогула в количестве 453 дней в сумме 79 млн руб.; проценты за задержку выплаты компенсации за неиспользованный отпуск в сумме 4 млн руб.; доплату за совмещение должностей в сумме почти $1,9 млн в рублях по курсу ЦБ РФ на день исполнения решения суда.
Ответчики утверждают, что соглашение о расторжении трудовых отношений Макаров подписал собственноручно, но тут же забрал оригинал, однако есть подтверждающая электронная переписка; все 14 лет он был в отпусках, и тому есть многочисленные косвенные и свидетельские подтверждения, а приказы не оформлялись, потому что Макаров, будучи руководителем, сам их не подписывал; должности не совмещал.

По результатам рассмотрения 

Решением Хорошевского районного суда в выплате за якобы имевшее место совмещение двух должностей Макарову отказано, удовлетворены полностью взыскание за время вынужденного прогула и за несвоевременную выплату компенсации за неиспользованный отпуск и частично удовлетворено требование компенсации за неиспользованный отпуск.
В мотивировочной части судья Екатерина Наделяева отметила, что в московском офисе не оформляли должным образом выплаты за неиспользованный отпуск, оригинал соглашения о прекращении трудовых отношений ответчик не представил, но также нет и достаточных доказательств выполнения истцом дополнительных обязательств по совместительству.      

Главные сложности

О своем судебном споре партнеры юридической фирмы и их защита рассказали в рамках развернувшейся на портале ЭСМИ «ЗАКОНИЯ» дискуссии по теме «Принцип доброй совести»  о злоупотреблениях бывших руководителей против своих же компаний. Обсуждение касалось вопросов злоупотребления правом и недобросовестного поведения директоров, преимущественно формального отношения судов к данным нормам ввиду их размытости и неконкретности, что негативно сказывается на дельнейшей судебной практике. Эту же тему главный редактор ЭСМИ «ЗАКОНИЯ» Рубен Маркарьян прокомментировал в правовой рубрике программы УТРО на НТВ, отвечая на вопросы телезрителей. О различных аспектах злоупотребления правом в трудовых отношениях и правоприменении в этой сфере также рассказала главный эксперт по трудовому праву Ассоциации банков России Ксения Печеник.  
Поскольку кейс Baker McKenzie ярче всего демонстрирует классический подход судопроизводства к такого рода спорам, а к этому еще добавилась остро актуальная составляющая международного «битья горшков», редакция с позволения коллег передала материалы дела опытным правоведам – трудовикам и международникам для анализа и выводов: в чем сложность именно этого дела и к чему готовиться другим ньюльфам. Приводим их консолидированную позицию:

Сложность № 1. Два мира – две системы

Региональные офисы крупных мировых компаний, по сути, иностранное государство в местном государстве. Иностранные фирмы часто работают в России через филиалы, которые в дополнение к необходимости соблюдать локальное законодательство должны работать по правилам, действующим в отношении иностранной компании (в стране, где находится штаб-квартира).  Соответственно, локальные требования по ведению трудовой документации могут входить в противоречие с иностранным корпоративным правом. Например, в филиалах нет должности гендиректора, партнеры – это директора иностранной фирмы, а не местного офиса.
Видимо, поэтому российское судопроизводство «обозналось», приняв партнера Макарова за «слабую сторону» – рядового сотрудника, который, в отличие от директора, не может влиять на процесс оформления трудовых документов. Хотя HR директор давала показания о том, что Макаров в ее присутствии подписал соглашение о расторжении трудовых отношений, а потом забрал оригинал. «Если следовать логике суда, то прав руководителя у Макарова нет, поскольку формально он не генеральный директор, значит, нет их нарушения», – констатировал один из экспертов. Несмотря на представленные доказательства полномочий Макарова как директора иностранной фирмы, первая инстанция не стала принимать их во внимание. Удивление эксперта вызвал и тот факт, что суд не принял в качестве доказательства оригинал подписанного глобального соглашения на английском языке, в котором были дублированы условия российского соглашения и прописаны существенные компенсации при увольнении (притом, что Макаров подтвердил в суде заключение такого соглашения). 

Сложность № 2. «Без бумажки ты…»

Все без исключения эксперты назвали отказ принять в качестве доказательств электронную переписку сторон по рабочей почте недобрым знаком для правоприменения. «Иногда ощущение, будто наше судопроизводство существует отдельно от реального мира с его цифровизацией всего и вся, в том числе, документооборота и деловой переписки. Сейчас даже электронные дневники ввели для школьников, чтобы не было соблазна его выкинуть и не признаться, что задано и получил двойку, а тут целый спор на миллионы долларов и требуют бумажку», – сыронизировал один из экспертов. Так, суд не посчитал доказательством согласия Макарова на условия расторжения трудовых отношений подписанную им и высланную со своей рабочей электронной почты электронную копию соглашения о расторжении.
Точно так же не были приняты многочисленные доказательства, представленные ответчиком, которые подтверждают каждый из 14 отпусков Макарова: брони билетов, экскурсий, гостиниц, многочисленные фотографии Макарова из его же социальных сетей с кадрами пляжного отдыха, поездок по виноградникам в Европе, гастротуры по Шотландии, показания свидетелей, которые неоднократно с ним ездили в отпуска. Суд указал, что «нахождение в зарубежных поездках и нахождение на экскурсионных объектах не может свидетельствовать о реализации истцом права на ежегодный оплачиваемый отпуск».
Эксперты тут увидели противоречие: да, суд руководствовался отсутствием приказов об отпусках, но тогда где доказательства, что дегустируя вина Бордо, Макаров был в командировке или продолжал исполнять трудовые обязанности. Где приказы о командировках, трудовая деятельность тоже имеет след – как ее оценивал суд? В трудовом праве появился новый вид деятельности: деловое лежание под пальмами?  

Сложность № 3. Формально добросовестный

Главную же негативную сторону судебного решения Хорошевского суда эксперты увидели в том, что суд не дал никакой правовой оценки действиям Макарова, которые имеют все признаки злоупотребления своим должностным положением, злоупотребления правом и нарушения принципа добросовестности. Ни в какой части Решения не учтены его управленческие полномочия и функционал, которые позволили  при непосредственном руководстве сотрудниками отдела кадров не издавать и не подписывать приказы на отпуска, в которые он уходил. То, что Макаров забрал оригинал соглашения о расторжении – злоупотребление правом, уверены эксперты «ЗАКОНИИ».
Они едины во мнении, что Макаров, скорее всего, просчитывал заранее законодательные лакуны и слабые места судопроизводства в виде формализованного подхода и к доказательственной базе, особенно в электронном виде, и к принципам добросовестности.   

Equity

В связи с этим наши эксперты посоветовали ньюльфам вспомнить не только основы российского трудового права и основ документооборота, оформлять в их соответствии трудовые и бухгалтерские документы, хранить их минимум 5-7 лет, но и принципы добросовестности и разумности. То есть, решать спорные вопросы коллегиально на общем собрании акционеров и учредителей под протокол, грамотно делегировать и оформлять полномочия и так далее. Да, сложно возвращаться к «механической коробке передач» управления, но что делать – таков подход. Лучше все же подстелить соломку, чем ожидать, что один из бывших соучредителей или сотрудников устроит такой же «кейс», хотя вроде как все партнеры и друг другу доверяют.

В англосаксонском праве XIV века на почве формализма, неповоротливости и закостенелости «общего права» родился «суд справедливости», который дал толчок развитию «права справедливости» (equity), а впоследствии – прецедентному праву: «закон гласит, но…»  Никто не говорит, что прецедентное право лучше континентального или российское судопроизводство хуже американского – минусы и ошибки есть везде. Но все же формализм не украшает ни одну из правовых систем. Ответчики по спору «Макаров – Baker McKenzie» продолжат  отстаивать свою юридическую позицию и правоту в апелляционном  суде. Что вырастет на этой почве – посмотрим. И обязательно расскажем в дальнейших публикациях: это весьма важный кейс, он может стать если уж не прецедентным, то точно поворотным.

Фото из открытых источников