МАФИЯ ИЛИ МОНОПОЛИЯ НА НЕЗАКОННОЕ НАСИЛИЕ

По словам социолога Маурицио Катино, существует множество нюансов организованной преступности, и, хотя все мафии являются преступными сетями, обратное не всегда верно.

«Мафия? Что такое мафия? Марка сыра?» Так босс мафии Джерландо Альберти ответил полицейским, арестовавшим его по обвинению в убийстве. Еще в 1980 году этот член «Коза Ностры», регулярно оправдываемый за «недостаточностью доказательств», мог полагаться на отсутствие юридического определения этого понятия. Только в 1982 году, когда был принят закон Роньони–Ла Торре, обнародованный после взрыва эмоций и возмущения, вызванными убийством генерала Карло Альберто Делла Кьеза, итальянский закон установил, «что такое мафия»: с тех пор последнее стало категорией правонарушения, «преступлением мафиозного сообщества» (статья 416-бис Уголовного кодекса Италии), характеризуемым по отношению к простому «преступлению преступного сообщества» наличием трех «действий»: запугивания, омерты и строгого подчинения обычаям.

Конечно, необходимо проводить различие между юридической квалификацией и социальной интерпретацией явления. Однако исследователи, работающие по «мафии», возможно, не оценили последствия трансформации «образа действия» в «преступление», и вместо анализа политических и социальных условий, сделавших возможными эту мутацию, изменившую способы существования в мире «мафиози», их режимах действий и языке, а также модальностях существования «мафии» как юридического лица и социального явления одновременно, они, в свою очередь, беспрестанно пытались ответить на вопрос «Что такое мафия?» Поступая так, исследователи сами стали частью проблемы, которую пытались решить, поскольку «мафия» питается неопределенностью, царящей над ее определением, которую социологи помогают поддерживать в своих неоднократных и плодотворных попытках интерпретации.

Архаизм и современность
Книга Маурицио Катино «Мафиозные организации. Видимая часть криминального предприятия» не является исключением из этой парадигмы в своем стремлении ответить на вопрос «Что такое мафия?» вместо того, чтобы анализировать политические, моральные и эпистемологические проблемы этого вопроса, который возник одновременно с самим феноменом мафии, а именно, когда итальянское государство было основано как таковое, в 1862 году. Ее отправной точкой является другая трансформация: преступность мафии принимает все более сложный характер и более сложные формы в глобализированном мире; мафиозные организации действуют таким образом, чтобы гарантировать себе очень высокий уровень эффективности, что делает их полностью сопоставимыми с другими организациями, которые, в свою очередь, являются законными. Что их отличает? Массовое и систематическое применение насилия? Является ли это просто набором кодексов, обрядов и правил поведения, на которых они основаны и которые, кажется, связаны с другими логиками, кроме логики простой выгоды? Как же тогда понимать эту смесь архаизма и современности? Как объяснить эту тенденцию к нормативности в самой сердцевине наиболее трансгрессивных практик?

Заслуга Маурицио Катино состоит в том, что он попытался ответить на все эти вопросы, опираясь на впечатляющую библиографию и обширное собрание историографических и этнографических данных, правовых актов и полицейских отчетов, собранных в основном в странах, где существуют организации мафиозного типа – или, скорее, следует сказать, признаются таковыми. Чем объясняется распространение организаций одной и той же «мафиозной» типологии в столь удаленных друг от друга странах? Социолог анализирует общие черты различных «мафиозных» организаций («Коза Ностра», «Каморра», «Ндрангета» в Италии, «Якудза» в Японии, «триады» в Гонконге, российские «Воры-в-законе») не как эффект хода их развития или процесса обучения, а скорее, как следствие общего ответа, найденного на те же самые проблемы. Организация, благодаря распределению ролей и предполагаемым формам специализации, расширяет возможности преступных действий и свое влияние. Еще предстоит узнать, как отделить «мафиозные» организации от всех тех, для которых эта квалификация неуместна, не прибегая к государственной или моральной категоризации.

Автор подчеркивает важное различие между «мафиозными» ассоциациями и современной бюрократией, которая, со своей стороны, устанавливает свои стандарты и процедуры, полагаясь на силу написанных законов. Недавние антропологические работы, основанные на источниках, непосредственно созданных «мафиози», тем не менее показали, как мафиозная ассоциация «Коза Ностра» работала в течение почти тринадцати лет – с 1993 по 2006 год – в режиме бюрократического государства, управляемого главным «писарем» Бернардо Провенцано. Правая рука Сальваторе Риины, после ареста последнего, Провенцано принял мафиозную организацию, ведя все дела, как уголовные, так и неуголовные, с помощью отсылаемых записок. «Малявы Провенцано», которые удалось добыть следователям, занятым борьбой с мафией, чтобы очертить контуры мафиозной ассоциации «Коза Ностра» и понять проходящие через нее властные отношения, полностью переворачивают образ «мафии» как «общества без письменности». Разве эта убежденность в том, что «мафии» полностью обходятся без письменности, не выражает архаичного взгляда на мафиози, которые, как считается, находятся на противоположном конце «современных» западных государств, и средств, которые последние себе предоставляют? Это тем более удивительно, что явным намерением автора этой работы действительно было не изолировать «мафии» как отдельное явление, а поставить их на один уровень с другими экономическими организациями, которые предоставляют деньги, защиту и услуги.

«Вершить правосудие»
Социолог использует здесь знаменитый тезис Диего Гамбетты (1992) о мафии как «индустрии частной защиты», разделяя усилия своего предшественника по рационализации понимания этой ассоциативной формы, подчеркивая ее функциональные аспекты, а не ее условия существования. Это экономическое видение феномена мафии происходит за счет существенного аспекта: мафии не только имеют дело с обычными товарами и имуществом, но также ценятся и частично терпимы, потому что они предоставляют всем драгоценное благо: правосудие. Катино признает важность правил для мафиозных организаций, но переплетение нормативных систем мафии и государственных стандартов выходит далеко за рамки простого подражания. Изучение этого взаимопроникновения подразумевает глубокий вопрос о нормативных основах исследователя: полагается ли последний на видение государства, которое определяет феномен мафии, чтобы подавить его? Основано ли это на видении «мафиози», не признающих себя в приписываемом им ярлыке «мафия»? Или он ставит под сомнение легитимность власти и ее стремление «вершить правосудие», прибегая при необходимости к насилию? Этот вопрос имеет решающее значение, потому что это вопрос легитимности власти, который стоит на кону для любой организации типа мафии, которая бросает вызов установленному порядку посредством серии испытания на прочность, демонстрирующих законной власти свою силу и свою стойкость.

Что, если вместо того, чтобы пытаться ответить на вопрос «Что такое мафия?» мы попытались бы изучить влияние, которое сам факт постановки этого вопроса имеет для государств, которые задаются этим вопросом, подвергнув глубинному сомнению их способ понимания политической жизни, социальных связей и границы между публичным и частным, а также между законным и незаконным? Не надо забывать, что таких государств не так уж и много.

Перевод
Александра ПАРХОМЕНКО

На фото: во время процесса над Сальваторе Риино (Палермо, 1993); обложка книга Маурицио Катино «Мафиозные организации. Видимая часть криминального предприятия».
 

08.05.2022

Дебора ПУКСИО-ДЕН Le Point