5 ДЕКАБРЯ 1484 ГОДА: ДЕНЬ, КОГДА ПАПА РИМСКИЙ ИННОКЕНТИЙ VIII ОБЪЯВИЛ ОХОТУ НА ВЕДЬМ И КОЛДУНОВ

В декабре 1484 года, когда зимний холод опустился на Вечный город, воздух в Риме сгустился от зловещего предчувствия. Тени цеплялись за древние камни Ватикана, а Тибр шептал мрачные тайны, неся свои воды в сердце христианского мира. Пятого числа этого месяца папа Иннокентий VIII, человек, окутанный святостью своего сана, но преследуемый призраками смутного времени, издал буллу, которая обрушила на мир волну ужаса.

«Summis desiderantes affectibus» («Всеми силами души»), эта папская булла, составленная в роскошных залах Апостольского дворца, была не просто воззванием — это был призыв к войне, приказ начать охоту на проклятых: ведьм и колдунов, тех, кого обвиняли в сговоре с самим Дьяволом. Это была та самая искра, что разожгла великую охоту на ведьм в Европе, пожар, который поглотил бесчисленные души в пламени страха и фанатизма.

Иннокентий VIII подхватил все фантазии и заблуждения своих инквизиторов о якобы шабашах, проклятиях и колдовских ритуалах, практикуемых «многими людьми обоего пола» (инкриминирование касалось не только женщин). Он призвал инквизиторов заняться репрессиями против всех ведьм и колдунов.

… Тот год был полон тревог. Церковь, все еще не оправившаяся от расколов и ересей прошлых веков, стояла как бастион против мира, балансирующего на грани хаоса. В альпийских долинах Священной Римской империи слухи о темных ритуалах и зловещих договорах распространялись, словно чума. Крестьяне шептались о женщинах, что летают по ночам на метлах, о тайных сборищах под луной, где поклоняются рогатому демону и целуют его в зад. Эти россказни, питавшиеся страхом и невежеством, достигали ушей инквизиторов, и в их сердцах зародилась решимость очистить мир от скверны. Именно в этом котле ужаса и подозрений два доминиканца, Генрих Крамер и Якоб Шпренгер, нашли благодатную почву для своих замыслов. Их мольбы к папе о поддержке, их мрачные доклады о «ведьмовском заговоре» в землях Германии легли в основу рокового эдикта.

В тот декабрьский день, когда перо Иннокентия VIII коснулось пергамента, мир изменился. Булла «Summis desiderantes affectibus» не просто санкционировала охоту на ведьм — она развязала руки инквизиции, расширив ее полномочия на охоту на «призраков ада». В тексте, пропитанном страхом перед сверхъестественным, папа объявил, что в землях Рейнской области и за ее пределами распространяется ересь, угрожающая душам христиан. Женщины и мужчины, по его словам, отрекались от веры, вступали в сговор с демонами, творили бесчинства, губя урожаи, вызывая болезни и убивая невинных. Этот документ, распространяемый благодаря новообретенной мощи печатного станка, стал катализатором ужаса, который быстро охватил всю Европу.

Вскоре после издания буллы в 1486 году свет увидел «Malleus Maleficarum» — «Молот ведьм», мрачный труд Крамера и Шпренгера, который стал пособием для охотников за ведьмами и колдунами. Этот трактат, пропитанный ненавистью к женщинам и теологической яростью, утверждал, что женщины, в силу своей «моральной слабости», особенно склонны к дьявольским искушениям. Трактат описывал, как распознать ведьму, как вести допросы, как использовать пытки для выбивания признаний. Книга, переиздававшаяся десятки раз, распространялась по городам и весям, питая страх и ненависть. Иконография, сопровождавшая эти тексты, запечатлела образ ведьмы — старухи с крючковатым носом, летящей на метле или пляшущей на шабаше, — образ, который навсегда врезался в сознание европейцев.

В темных деревнях и шумных городах началась охота. Обвинения множились, словно тени в бурю. Женщины, чаще всего одинокие, пожилые или бедные, становились мишенями. Достаточно было косого взгляда, внезапной болезни соседа или смерти скота, чтобы указать на «ведьму». Суды, подпитанные страхом и доносами, превращались в театр ужаса. Ордалии — испытания водой или огнем — определяли судьбу обвиняемых. Тех, кто не тонул в ледяных реках, объявляли виновными, ибо «дьявол поддерживал их на плаву», а те, кто тонул, ну что ж, они считались невиновными, которые попадут в рай. Пытки вырывали признания, и бушующее пламя костров поглощало жизни. Историки оценивают число казненных в Европе в 40 000–60 000, хотя некоторые говорят о сотнях тысяч, включая неучтенные жертвы.

Но в этом мраке были и те, кто сомневался. Уже в 1488 году юрист Ульрих Молитор, автор «De Lamiis et Phitonicis Mulieribus» («О ведьмах и одержимых женщинах»), утверждал, что шабаши — лишь иллюзии, сотворенные дьяволом, а не реальность. Однако его голос тонул в хоре фанатиков. Церковь, некогда скептически относившаяся к суевериям, теперь видела в ведьмах и колдунах угрозу, сравнимую с ересью. Инквизиция, подкрепленная папским благословением, действовала с беспощадной решимостью, особенно в землях, где власть была слабой, как в раздробленной Священной Римской империи.

Так началась эпоха, когда страх правил умами, а пламя пожирало невинных. Булла Иннокентия VIII, подобно древнему проклятию, выпустила на волю силы, которые питались человеческой слабостью и отчаянием. В деревнях и городах, от Альп до равнин Германии, от Франции до далеких берегов Нового Света, охота на ведьм стала зеркалом, отражавшим самые темные уголки человеческой души. И в этом зеркале, среди дыма и криков, Европа увидела свое лицо — лицо, искаженное страхом и жаждой крови.

05.12.2025

Александр ПАРХОМЕНКО