РОЖДЕСТЕНСКАЯ НОЧЬ В НЕПАЛЬСКОЙ ТЮРЬМЕ

Пару лет назад Рено Мейссонье предпринял путешествие из Франции в Азию. Через некоторое время на границе между Индией и Непалом он был арестован за использование фальшивой валюты и приговорен к одному году лишения свободы. В тюрьме города Катманду, столицы Непала, ему пришлось провести в том числе и самую, по его словам, удивительную в жизни рождественскую ночь. Вот его рассказ.

За несколько дней до начала Рождества к нам в тюрьму пришли трое «волхвов», которые читали псалмы и разъясняли некоторые положения катехизиса. Это трио состояло из пастора, суперинтенданта полиции и учителя. Что их объединяло? Все трое были христиане.

Нас собрали во дворе тюрьмы. Заключенные натянули брезентовые тенты и расставили столы. «После того, как в Южной Корее стало распространяться христианство, тюрьмы там опустели», – заявил один из «волхвов». Тюрьмы, однако, постоянно там переполнены, перенаселенность составляет 110%. Правда, эти господа рассказали, что все же они менее переполнены, чем в Непале, где перенаселенность достигает 155%. И это только по официальным данным… Когда они закончили свои «просветительные» беседы, горстка заключенных-христиан образовала небольшой хор, аккомпанируя себе на гитаре. Остальные, в подавляющем большинстве индусы, почтительно слушали, сидя на земле, подстелив куски брезента. Прежде чем уйти, пастор передал в тюремную библиотеку Библию и 2 000 рупий, чтобы смогли организовать небольшой праздник по случаю рождения Иисуса. Признаться, я был удивлен, увидев этих миссионеров, поскольку полагал, что уж в этом-то году мне точно придется обойтись без Рождества.

Церковь в тюрьме
Спустя четыре дня, меня, хотя я и был против, из этой тюрьмы перевели в тюрьму города Катманду. Впрочем, рождественские дни в тюрьме города Бхайрахава были довольно скучными. Здесь же, в Катманду, все значительно интереснее. В тюремном дворе нам организовали концерт какого-то «вольного» оркестра. Я был удивлен, увидев среди музыкантов женщину. Хотя она была довольно пожилая, мне казалось, что зря она пришла сюда, где скопилось множество мужчин. Должно быть, она чувствовала себя ужасно. Впрочем, рядом с ней постоянно находились надзиратели, которым поручили охранять музыкантов. Когда в тюрьме неожиданно появляется женщина, заключенные ведут себя превосходно: никакого мачистского свиста или настойчивых взглядов. Тюрьмы в Непале находятся в таком плачевном состоянии, что здесь даже существуют учреждения, например, в районе Удайдапура, где мужчины и женщины содержатся совместно.
В огромных котлах найки1 сварили мясо буйвола. Затем каждому бесплатно выдали по порции этого супа. По этому поводу были расставлены столы, за которыми мы и ели. Неожиданно я увидел Хьюга, еще одного француза, обвиненного в педофилии и ожидающего суда. Он подошел ко мне, скрючившись от боли из-за грыжи. На шее у него висел маленький деревянный крестик.

– Привет! Пффф, я вот с мессы иду. Было так нудно…

– С мессы? Здесь есть церковь?

– Ну да, вон там, в том здании. Правда, это всего лишь комнатка.

Он показал мне на один из блоков, окружающих тюремный двор и добавил, смешивая английские и французские слова:

– Я молюсь и в буддистском, и в индуистском храмах. И Иисуса славлю. Никаких проблем. Бог – он один.

Позже один священник-заключенный расскажет мне, что в этой тюрьме содержится от 200 до 300 христиан, соответственно, христианство здесь будет третьей по численности религии. На четвертом месте находятся мусульмане. Но мне эти цифры кажутся завышенными: в Непале мусульмане составляют всего лишь 4% от общего количества населения, а христиане – чуть более 1%. Но, как я позже убедился, в тюрьме большинство из них являются новообращенными. Христианская община кажется особенно активной и структурированной. Что касается мусульман, то у них даже нет выделенного для моления места, они молятся во дворе.

«Нью-Отель»
В 8 вечера нам предоставили возможность еще раз провести рождественский ужин, теперь на европейский манер. Он проходил в одном из помещений блока №7, который здесь помпезно называют «Нью-Отель» («Новый отель»). Это помещение представляет собой комнату площадью 5 квадратных метров и высотой 1,8 метра. Чтобы войти в дверь, мне пришлось наклониться.

Внутри моя голова почти касается потолка. Меня с распростертыми объятиями приветствует сидящий за маленьким столом толстый лысый человек, говорящий с восточноевропейским акцентом:

– Добро пожаловать к нам, я счастлив приветствовать тебя, мой друг!

Он похож на улыбающегося медведя. Со своей лысой головой, краснолицый и бородатый, он действительно выделяется среди маленьких непальцев.

– Спасибо, спасибо, – говорю я. – Это ты и есть знаменитый Алексей?
Руки великана опускаются.

– Нет, меня зовут Адам, и я из Польши. А там вон Алекс, он-то и организовал этот праздник.
Он показывает на мужчину, гораздо более худого и молодого, чем он сам, который стоит у печки. Длинноволосый, с козлиной бородкой и разочарованным выражением лица, он похож на какого-то пророка.

– Привет, – говорит он. – Я рад, что ты сюда пришел. Мне о тебе многие рассказывали. Ты давно здесь?
– Уже неделю.

– И как, все нормально?

– Да, все хорошо, Я нахожусь все еще в блоке №7. Я думал, ты знаешь. Я пришел не с пустыми руками, принес подарок.

– А, о'кей. Хорошо. Можешь садиться. Добро пожаловать!

Я сажусь рядом с Адамом. Какой-то непалец, который должно быть повар, разжигает печь. Языки пламени озаряют стены. Затем он подает какое-то блюдо, напоминающее своим видом перевернутую шляпу. Густой дым от перегоревшего масла осаживается на стены.

Христиане разного происхождения

– Привеееет!

Согнувшись в дверном проеме, нас, скривившись от боли, приветствует Хьюг. Несмотря на сильную боль, он никогда не унывает. Один за другим приходят другие гости. Вот появляется нигериец Жозеф. За ним – китаец Го, непалец Бисва, работающий в тюрьме учителем. Все мы здесь – христиане или, как я, относящиеся к христианской культуре.

Места так мало, что нам – шести приглашенным и двум поварам, становится жарко. Помимо 60-летнего француза, которого я уже знаю, с остальными я знакомлюсь в канун Рождества… неплохо для начала. Никто не спрашивает, за что я здесь, я думаю, что новости здесь распространяются, как лесной пожар или что Хьюг или Анатолий уже обо всем рассказали остальным. Впрочем, огромный украинец не является одним из нас. Хьюг потом мне объяснит, что он не в очень хороших отношениях с Алексеем и Адамом. Нет здесь и датчанина Ника. Как мне потом рассказал Анатолий, Алексей был осужден за попытку изнасилования, а Жозеф – за наркоторговлю. Что касается остальных, то пока о них я ничего не знаю, но мне, в принципе, все-равно. Я их ни о чем не спрашиваю, поскольку чувствую, что этот сюжет на праздничной вечеринке является табу.

Церемония с подарками
Одев красную шапку Санта-Клауса, Адам кладет на стол восемь листков бумаги, на которых он заранее написал наши имена. Затем мы начинаем по очереди вытягивать подарки. Я следую за Бисвой.

– Тебе повезло, – подмигивает он.

Я в качестве подарка принес карманное зеркальце, которое выпало Алексею. Подарки, каждый из которых завернут в газету, раздаются, а затем их складывают в угол, чтобы получившие смогли их открыть после окончания церемонии. Все высказывают преувеличенную радость. Эти лицемерные улыбки, рыцарские манеры, этикет приводят в смущение непальцев.

В самом центре Азии я нахожу островок цивилизации, настоящий кусочек Европы.

Атмосфера похожа на ту, что через несколько часов будет царить далеко от нас, под северным небом. В тюрьме Катманду мне повезло найти лиц, подобных мне, что делает мою жизнь чуть более удобной и приятной. Эта жизнь – маленький шажок к будущему, которое называется «дом, милый дом».

Праздничное «меню»
В качестве закуски: сэндвичи с маслом и луком. Прошла, наверное, целая вечность, как я не ел хлеба! У Алексея в Катманду живет сводная сестра. Именно она в комнате свиданий передала ему хлеб и масло, которые в тюрьме найти просто невозможно. Из-за отсутствия алкоголя, мы запиваем их газировкой. В тюрьме есть магазинчик, где продают «Кока-колу», «Спрайт» и «Фанту». В качестве основного блюда у нас картофельный салат и рыба. Порции большие: по 600 граммов каждому. После очень питательного супа из буйвола, который мы ели днем, у меня ощущение, что я сейчас лопну. Это поистине королевский праздник, так как последние два месяца приходилось есть только «даль-бхат» – суп из чечевицы с рисом.

Молча, все наслаждаются едой. Рядом со мной толстый поляк прямо постанывает от удовольствия. Алексей похлопывает его по плечу:

– У тебя это последнее Рождество здесь. Скоро свет в конце туннеля, отправишься домой через 40 дней.

– Да, я здесь уже почти два года, сполна заплатил…

У Адама в аэропорту изъяли пять килограммов гашиша.

На десерт Хьюг вынимает из своей сумки австрийский торт, который вчера ему передали из французского посольства. Честно говоря, торт этот черствый и твердый, как дерево. Так что не всем удалось его распробовать.

Странное Рождество
Поужинав, мы стали открывать свои подарки. Со своим зеркальцем для Алексея, кажется, я попал в точку, поскольку у него до этого был лишь какой-то малюсенький осколок, с которым он и брился. А мне достался термос, который приготовил Бисва. В нем я смогу какое-то время хранить горячей еду. Хотя термос и был не новый, а изрядно подержанный, все же это очень полезная вещь в тюрьме. Затем мы немного отдохнули.

Мы вышли во двор, чтобы выпить кофе и выкурить по сигарете. Впрочем, скоро отдых прервался криками «Пересчет! Пересчет!». Алексей устало хмыкнул и ритмично покачал головой, как большой усталый слон в клетке. Найки выходили из блока №8, напоминая, что каждый должен вернуться в камеру и занять свое место. Никаких исключений! Мы залпом допили наш кофе, потушили окурки, быстро пожали друг другу руки. Алексей напомнил, что он приобрел еду, арендовал «Нью-Отель» и заплатил поварам. Все вместе мы ему были должны 450 рупий. Деньги на бочку, засранцы! ... Так вот и закончилось это самое странное в моей жизни Рождество.

Перевод
Александра ПАРХОМЕНКО

На фото: тюрьма в городе Катманду.

25.12.2018

Prison Insider