ШПАНДАУ – УНИКАЛЬНАЯ ТЮРЬМА, СОВМЕСТНО УПРАВЛЯВШАЯСЯ ЧЕТЫРЬМЯ СТРАНАМИ

В течение сорока лет страны-победительницы во Второй мировой войне совместно управляли тюрьмой Шпандау в Западном Берлине, в которой содержались нацистские преступники. Даже когда в 1962 году мир был на грани ядерного конфликта, отношения между вчерашними союзниками, охранявшими Шпандау, всегда оставались теплыми и доброжелательными.

Мрачное здание из красного кирпича в форме креста с четырьмя уровнями, окруженное шестиметровой каменной стеной и двумя заборами из колючей проволоки: так выглядела тюрьма Шпандау в Западном Берлине, в которой в 1930-е годы могли разместиться до восьмисот человек. Но во второй половине XX века там осталось только семеро осужденных.

Семеро заключенных
В 1945 году эти люди были одними из самых ненавидимых во всем мире. Это были высшие руководители Третьего рейха, осужденные международным военным трибуналом в Нюрнберге, имевшие на своей совести многочисленные военные преступления, а также преступления против мира и человечности.

18 июня 1947 года семь осужденных, избежавших смертной казни, были переведены прямо из Нюрнберга в Шпандау: бывший лидер Гитлерюгенда и гауляйтер Вены Бальдур фон Ширах, бывший министр иностранных дел и губернатор Богемии-Моравии Константин фон Нейрат, экс-министр вооружений Альберт Шпеер, бывший министр экономики Вальтер Функ, бывший заместитель Гитлера по нацистской партии Рудольф Гесс и адмиралы Карл Дёниц и Эрих Редер.

Кто-то из них проведет в стенах Шпандау десять лет, а кто-то останется там до конца жизни. Было договорено, что все это время они будут находиться под бдительным контролем представителей четырех держав-победительниц во Второй мировой войне: СССР, США, Великобритании и Франции.

Уникальная тюрьма
Шпандау получила статус межсоюзной тюрьмы, хотя и находилась в британской оккупационной зоне. В руководство тюрьмы входили представители от каждой страны. Они постоянно находились на месте и каждый месяц по очереди управляли учреждением. Однако все решения должны были приниматься единогласно.

Гражданскому тюремному персоналу (кроме медицинского персонала) запрещалось вступать в контакт с заключенными. На работу в тюрьму привлекались как представители союзников, так и граждане других государств. Лишь немцам был закрыт путь в Шпандау, хотя официальным языком общения был именно немецкий.

Внешняя охрана тюрьмы менялась каждый месяц. Переход охраняемого объекта от одной страны к другой включал в себя целый ритуал, характеризующийся торжественными маршами военнослужащих и докладами начальников караульных помещений. «Мы ни в коем случае не могли ударить в грязь лицом, и нам нужно было показать, на что способны солдаты страны-победительницы, – вспоминал военнослужащий 133-го отдельного мотострелкового батальона Николай Сысоев. – Мы пересекали ворота тюрьмы безукоризненным шагом, с особым усердием стуча подбитыми стальными пластинами подошвами ботинок по булыжникам, отчего под сводами создавался странный гул».

Суровые будни заключенных
Жизнь в Шпандау не была пикником. Заключенные находились в камерах по одному, и даже во время прогулок, посещения церкви и работы (изготовление конвертов) им не разрешалось общаться друг с другом. «Раз в месяц нам было позволено написать короткое письмо, которое проходило через цензуру; мы также могли получать одно короткое письмо – также тщательно просматриваемое цензурой, – рассказывал Редер. – Очень часто входящие письма нам не доставлялись вообще или доставлялись в цензурированном виде – из них вырезались огромные куски… Раз в два месяца нас мог навестить один родственник, но эта встреча длилась не более пятнадцати минут».

Советская администрация относилась к заключенным Шпандау гораздо строже, чем ее западные коллеги. Если англичане и американцы несколько раз за ночь включали свет в камерах, чтобы предотвратить самоубийство, то советский персонал мог организовывать такие проверки каждые 15 минут.

В 1962 году СССР выступил категорически против предложения западных союзников освободить фон Шираха и фон Шпеера за «хорошее поведение». «Смягчение тюремного режима для главных немецких военных преступников, отбывающих наказание за тягчайшие преступления против человечности, могло бы в настоящее время только поощрить милитаристов и их месть, в очередной раз вынашивающих агрессивные планы против миролюбивых народов», – заявил Михаил Первухин, бывший в то время советским послом в ГДР.

Последний заключенный
Тем не менее, узников Шпандау выпускали одного за другим: либо по отбытии наказания, либо по состоянию здоровья. В 1966 году в стенах тюрьмы остался только один заключенный – Рудольф Гесс.

В 1985 году солдат 133-го батальона Петр Липейко вспоминал свою первую встречу с экс-заместителем фюрера: «Он шел навстречу мне по узкой дорожке в тюремном парке, и одному из нас надо было уступить для прохода. Я чуть не потерял самообладание: почему это я, офицер армии страны-победительницы, должен уступать? Мы остановились, и под косматыми бровями я увидел очень внимательный и властный взгляд, не соответствующий его возрасту. Гесс несколько мгновений смотрел на Меня, этого нового офицера, затем заключенный медленно отошел в сторону. Интересно, что после этой "дуэли" он стал со мной здороваться, хотя с русскими бывший нацист не здоровался никогда».

В соответствии с договоренностями между союзниками, после смерти последнего заключенного в 1987 году (Гесс умудрился покончить жизнь самоубийством), тюрьма Шпандау была стерта с лица земли. На ее месте построили большой торговый центр с парковкой.

Перевод
Александра ПАРХОМЕНКО

На фото: тюрьма Шпандау; смена караула между советскими и французскими военнослужащими.

09.05.2024

Борис ЕГОРОВ Russia Beyond