Адвокат-писатель Рубен Маркарьян: «Ключевая фраза» — наш ответ Кафке

«Бессмертную славу я получу благодаря этой книге, если её экранизируют», — иронизирует известный российский адвокат и телеведущий Рубен Маркарьян, дебютировавший теперь уже в качестве писателя,  презентуя мистическо-фантастический детектив «Ключевая фраза».

Автор, прежде сочинявший сказки для взрослых и оттачивающий свое перо в публицистических заметках, в своей криминальной драме решил ответить самому Францу Кафке и его известному роману «Процесс», где герой пытается войти во «врата закона», уточняет Интернет-проект «Пиши-Читай».

В книге Маркарьян отправляет адвоката Артема Каховского искать закодированные слова, которые помогут найти общий язык с присяжными. «Ключевая фраза в понимании моего героя — это некая фраза, которая может управлять присяжными, — пояснил новоявленный литератор. — Он считает, что, может быть, жизнь — это компьютерная программа, прорисованная определённым цифровым кодом. А раз так, то существует какая-то ключевая фраза, которая позволит войти в сознание присяжных».

По словам телеведущего, изначально он не «планировал столько фантастики», просто хотел взять за основу дело 130-летней давности и дать его на рассмотрение современному юристу. Но по мере написания текста выяснилось, что это невозможно, и надо бы отправить Каховского в прошлое. А раз так, то сюжетная линия заметно усложнилась, появился конспирологический подтекст с погоней офицера ФСБ и библейский артефакт, которому приписывают власть над судебной системой.

«Я когда писал, не знал, чем оно закончится, но закончилось все хорошо», — успокоил Рубен Валерьевич: фэсбэшника ликвидировали, ключевую фразу разгадали.

«Я в своей книге, может быть, в более простой форме попытался показать, что  как-то можно пройти через привратника, можно как-то туда проникнуть, понимая, что Кафка имел в виду: да вы стучите! Вы проходите, и привратнику деньги не обязательно давать. Закон по-другому выстроен», — обнадежил беллетрист, заметив, что персонажи «Ключевой фразы» — люди узнаваемые, но некоторые, конечно, — собирательный образ и чистая фантазия автора.