ЛЕВ ЛОМКО. ПОВЕСТЬ ИЛИ ЛЕТОПИСЬ: МИФЫ ПРОТИВ ФАКТОВ
Глава 6. Перекресток народов
6.2. К проблеме дославянского субстрата
6.5. Прочее население Южной Балтики
Регион Южной Балтики долгое время не вызывал большего интереса у специалистов-историков. Эти земли считались задворками Европы на фоне процветающих соседей. Значительный вклад в формирование и популяризацию такой точки зрения внесли исторические школы Германии, Швеции и Польши. Однако именно в этих трех странах в определенное время исторические науки активно использовались для продвижения национальных идей. Соответственно, ни о каком объективном подходе говорить не приходилось.
«В этой обстановке европейскому миру были заново открыты сочинения древнеримского историка Тацита, в частности его "Германия", и готского историка Иордана» [1].
Эта тенденция изменилась лишь по окончании Второй мировой войны, когда немецкому национализму, а заодно и всем прочим нацистским идеологиям в Европе был нанесен мощнейший удар. Южная Балтика стала объектом пристального внимания историков и, главное, археологов. Стало понятно, что земли Южной Балтики имели свою полнокровную историю задолго до того, как все это побережье было уничтожено в кровопролитных войнах между немцами, скандинавами и поляками, а земли разделены между этими державами.
Немецкая идеология старалась доказать, что все племена, проживавшие в Южной Балтике с древнейших времен, однозначно относились к германскому «корню». Однако немецкий взгляд оказался в итоге неверным в корне. Основные построения германских историков и идеологов базировались на трудах многочисленных римских авторов. Римская этнологическая традиция предполагала деление всех европейских народов, проживавших за Лимесом (то есть по правому берегу Рейна и левому берегу Дуная), на два грандиозных мультиэтнических объединения: германцев и сарматов. К «сарматам» римляне по традиции относили всех обитателей степей, кочевников. К «германцам» по той же традиции они относили всех обитателей лесов, «которые передвигаются пешком». На самом деле крайне маловероятным представляется тот факт, что древнеримские авторы вкладывали какой-либо этнический смысл в подобную классификацию. Скорее, такой подход использовался античными авторами для классификации хозяйственного уклада того или иного этнического объединения, а «Германия» и «Сарматия» являлись понятиями чисто географическими, не несущими в себе никакого этнического смысла.
«"Германия" у Тацита – не столько географическое или этническое понятие, сколько социологическое. К германцам он относит разные племена, обобщая их не по языку, а по образу жизни. Это видно из того, что он говорит в конце своего труда: "Я не знаю, куда отнести племена певкинов, венедов и феннов: к Германии или Сарматии (затруднение это у Тацита выражено совершенно определенно. – С.Л.). Певкины, которых иногда также называют бастарнами, по языку, общественным привычкам, образу жизни и устройству жилья похожи на германцев (но это не значит, что они германцы, см. ниже. – С.Л.)". "Это грязный и неопрятный народ. Черты его имеют кое-что от сарматского уродства из-за смешанных браков". "Венеды широко заимствовали из сарматского образа жизни: их грабительские набеги распространяются на все лесистые и гористые области между певкинами и феннами. Тем не менее, их следует считать за германцев, так как они имеют постоянные жилища, носят щиты и любят передвигаться быстро и пешком. Во всех этих отношениях они отличаются от сарматов, которые живут в кибитках (передвижных домах) или ездят верхом. Фенны удивительно дики и ужасно бедны"» [2].
Так кто же такие «германцы» в том смысле, в каком это понималось античными авторами? Наиболее вероятно, что во времена античности это был исключительно географический термин, описывающий группы разноязычных народностей, проживавших в определенной географической области, именуемой римлянами «Германия».
«Германец в древности означал вовсе не современного тевтона, а жителя области, называемой "Германия"» [3].
Римлян не интересовали лингвистические, антропологические и этнологические проблемы. Это было вне системы их мировоззрения. Римский мир делился на две части: римлян и прочих варваров. Основополагающим источником по истории древних германцах является знаменитое произведение Тацита «Германия».
«… критерием "германства" для Тацита был в основном способ жизни: оседлость, постройка постоянных домов, род оружия и т. д., но не язык» [4].
Однако необходимо отметить, что Тацит лично в Германии никогда не был и с представителями этих племен не сталкивался. Тем не менее, именно его труды в конце средневековья были положены в основу мифа о «Великой Германии». Когда немцы, представители народностей, составляющих группу «дойч», познакомились с трудами античных мыслителей, они почему-то решили, что история Германии – это история их народа только лишь на том основании, что именно они проживают на территориях, которые ранее римляне именовали «Германией».
«Иреник обсуждал план своего труда с другими немецкими историками и по требованию Виллибальда Пиркхеймера (1470–1530), которого Юханнессон назвал Нестором немецких гуманистов, включил готов в число германских народов, что и оформило идею тождества готского и германского, столь привычную нам, но, по всей видимости, не существовавшую в древности. Кроме того, Пиркхеймер предложил упомянуть и шведов как один из народов «на германских островах» [5].
Такое понимание исторического процесса имело место, несмотря на то что никто из средневековых немецких народов не имел в качестве самоназвания термин «германцы». Действительно, на каком основании, кем и когда было принято решение, что народы, известные под общим названием «дойч», являются потомками античных «германцев»? Германцами на основании той же римской традиции их называли и называют многие соседние народы, но не все.
В современной Европе у англичан сохранилось название «германцы», так же называют их греки. На современных языках латинской группы это уже «алеманы», по названию одного из племен эпохи «Великого переселения народов». Те же жители Нидерландов называют их практически по самоназванию: «дийч». В Скандинавии это звучит уже как «тиск». У балтов они «васеши», у финнов и эстонцев та же группа народов называется «саксами». На Руси и в большинстве славянских языков утвердилось название «немцы».
Алеманы, ставшие со временем швабами, это один из четырех народов, которые в дальнейшем и составили союз племен, известных нам сегодня как «дойч». Но это совсем не «германцы». Так же обстоит дело с саксами. Все остальные названия вообще к «германцам» отношения не имеют. В результате становится совершенно непонятным, почему проживавшие когда-то на территории исторической области «Германия» народы обязательно являются предками современных четырех германских племен. В настоящее время считается, что современный немецкий этнос состоит из франков, саксов, швабов и баварцев. Но даже происхождение двух из этих четырех народов совсем не выглядит однозначно «германским», если под этим понимать группу этносов «дойч». Не до конца ясно, только ли народности, этнически относящиеся к группе «дойч», сформировали алеманов, предков швабов. Что же касается баварцев, то их кельтские предки в виде тех же боев не являются тайной.
Резюмируя сказанное выше, можно достаточно однозначно утверждать, что значительное количество племен и народностей, проживавших в Центральной Европе накануне «Великого переселения народов», являлись какими угодно, но только не немецкими в современном понимании этого слова. К «германским» их отнесла немецкая историческая школа, неправомерно используя труды римских авторов как фундамент для обоснования этнического происхождения, в то время как там содержалась лишь справочно-географическая информация.
«Германец в древности означал вовсе не современного тевтона, а жителя области, называемой "Германия"» [6].
Все это нас интересует нас в связи с непосредственным отношением этой темы к региону Южной Балтики. Согласно классическим представлениям, основанным на работах немецкой исторической школы, все народы, проживавшие в данной местности, относились к «германцам». Это говорилось и о ругах, и о вандалах, о скирах и прочих. К тем же немцам относили даже лугиев, которые в дальнейшем оказались лужицкими сорбами.
«Если германские племена еще в IV в. н. э. были распространены от Эльбы до Дона, то куда они делись к VIII в., когда история застает их еще на Рейне начинающими свой многовековой "Dгапg nасh Ostеn"? Ведь речь идет об огромных массах людей. Исчезнуть, притом бесследно, они не могли. Должны были остаться археологические, исторические, филологические и т. д. следы. Этих следов нет. Все, что приписывается германцам в Восточной и Южной Европе, основано либо на недоразумении, либо на шовинистической фальсификации» [7].
Стоит заметить, что вандальский язык бытовал в Южной Балтике уже после того, как регион был захвачен немцами. Никто из немецких хронистов не отмечал сходства вандальского языка с любым из немецких наречий. Те же руги-рутены также оказались совсем не германцами, что было однозначно доказано в трудах профессора Кузьмина [8], и в трудах целого ряд других авторов.
Библиографические ссылки:
Грот Л.П. Призвание варягов. Норманны, которых не было. М – Алгоритм, 2013.
Лесной С.Я. Откуда ты, Русь? М, 2013.
Там же.
Там же.
Грот Л.П. Путь норманизма: от фантазии к утопии. Исторический яд готицизма // Варяго-Русский вопрос в историографии / ред. В.В. Фомин. М.: Русская панорама, 2010.
Лесной С.Я. Указ. соч.
Там же.
Кузьмин А.Г. Тайны рождения русского народа // Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М., 2003.
6.2. К проблеме дославянского субстрата
Очень серьезные сомнения вызывают легендарные сведения Иордана в его всемирно известной «Гетике» [1]. Весь эпизод, связанный с прибытием кораблей готов из Скандинавии в Южную Балтику, носит явно выраженный, мифологический характер.
«Согласно Иордану, готы эмигрировали на двух кораблях, на третьем были гепиды. Следовательно, готов было максимально 200 человек. Трудно представить себе, каково было размножение готов, коли через пять поколений они были в состоянии не только пересечь всю Европу и сохранить независимость, но даже оттереть народы от северного берега Азовского моря, вдоль которого шли нескончаемой волной номады из Азии. Возможность такого размножения математически исключена, не говоря уже о том, что не горсти эмигрантов способны задержать тысячные орды из Азии» [2].
В любом случае эта часть истории Иордана противоречит тем частям его рассказов, где описывается древнейшая история готов/гетов. Если готы действовали в Египте и на Кавказе, то каким образом они вышли из Скандинавии? Подавляющее большинство исследователей согласны с тем, что Иордан, сознательно или нет, но допустил грубейшую ошибку, когда полностью смешал два этнонима: готов и гетов. Здесь ни у кого не возникает сомнений в ошибочности приводимых сведений. Но, как только совершенно невероятная легенда из «Гетики», связанная с «островом Сканза», начинает обсуждаться, тут же появляется множество авторов, которые в категоричной форме объявляют все эти сведения абсолютной истиной. Может быть, такой избирательный подход исследователи демонстрируют в связи с тем, что какие-то факты соответствуют их собственным теориям, а какие-то нет?
То есть мы в этом случае имеем дело опять же с германоцентричной идеологией. Любые сказки про связь, например, племен готов со Скандинавией объявляются подлинными вне зависимости от того, насколько такие сказки связаны с реальностью. Так недолго и до утверждения, что древние хетты были немцами.
Мы должны констатировать тот факт, что Иордан поставил нас перед дилеммой: либо признать скандинавское происхождение готов, либо согласиться с тождеством готов и гетов. В любом случае, более-менее реальные события в «Гетике» начинают излагаться, не ранее начала «украинского периода» в готской истории [3]. Нам представляется гораздо более реалистичным южный сценарий происхождения готов и реальное тождество готов и гетов, особенно в контексте разделения готов на две огромных части. Появление «гётов» в Скандинавии мы склонны связывать с Легендами об Одине и реке Тана. Нам представляется наиболее правдоподобным, что именно гёты пришли в Скандинавию с юга, а никак не наоборот. В этой связи целесообразно привести отрывок из книги виднейшего археолога Марка Борисовича Щукина «Готский путь». Профессор пересказывает интереснейший сюжет, который изложил ему великий путешественник и ученый Тур Хейердал.
«К северу от Черного моря располагается Великая, или Хладная, Швеция [Скифия]... С севера, с гор, что за пределами заселенных мест, течет по Швеции река, правильное название которой Танаис. Она раньше называлась Танаквисль... Она впадает в Черное море... Эта река разделяет трети света. Та, что к востоку, называется Азией, а та, что к западу, – Европой» (Круг Земной. Сага об Инглингах, I).
«Страна в Азии к востоку от Танаквильса называется Страной Асов, или Жилищем Асов, а столица страны называлась Асгард. Правителем там был тот, кто звался Одином» (Круг Земной. Сага об Инглингах, II).
«Большой горный хребет тянется с северо-востока на юго-запад [одни комментаторы полагают, что это Уральские горы, Тур Хейердал видит здесь Кавказ. – М. Щ.], отделяя Великую Швецию от других стран. Недалеко к югу расположена страна Турок. Там были у Одина большие владения. В те времена правители римлян ходили походами по всему миру и покоряли себе все народы, и многие правители бежали тогда из своих владений. Так как Один был провидцем и колдуном, он знал, что его потомство будет заселять северную окраину мира. Он посадил своих братьев Be и Вили правителями в Асгарде, а сам отправился в путь и с ним... много другого народа» (Круг Земной. Сага о Инглингах, V).
«Одину и жене его было пророчество, и оно открыло ему, что его имя превознесут в северной части света и будут чтить превыше имен всех конунгов. Поэтому он пустился в путь... Он взял с собой множество людей, молодых и старых, мужчин и женщин, и много драгоценных вещей.
И они не останавливались, пока не пришли на север, в страну, что зовется (сейчас – Л.Л.) Страною Саксов... Для надзора за этой страной. Один оставил там троих своих сыновей... Потом Один пустился в путь на север и достиг страны, которая называлась Рейдготланд... Он поставил правителем той страны своего сына по имени Скьёлд. Оттуда происходит род, что зовется Скьёлдингами. Это датские конунги, и то, что называлось прежде Рейдготланд, теперь зовется Ютландией» (Младшая Эдда, с. 10).
«Затем он отправился на север, к морю, и поселился на одном острове. Это там, где теперь называется Остров Одина на Фьоне» (Круг Земной. Сага об Инглингах, V).
«Потом Один отправился еще дальше на север, в страну, что зовется теперь Швецией. Имя тамошнего конунга было Гюльви. И когда он узнал, что едут из Азии эти люди, которых называют Асами, он вышел им навстречу и сказал, что Один может властвовать в его государстве, как только пожелает. И им в пути сопутствовала такая удача, что в любой стране, где они останавливались, наступали времена изобилия и мира. И все верили, что это творилось по их воле.
Ибо знатные люди видели, что ни красотою своей, ни мудростью Асы не походили на прежде виденных ими людей» (Младшая Эдда, с. 12).
«Рассказывают, как правду, что когда Один и дии [его спутники. – М Щ.] пришли в Северные страны, то они стали обучать людей тем искусствам, которыми люди с тех пор владеют. Один был самым прославленным из всех, и от него люди научились всем искусствам, ибо он владел всеми, хотя не всему учил» (Круг Земной. Сага об Инглингах, VI).
«Эти искусства очень его прославили. Недруги Одина боялись его, а друзья полагались на него и верили в его силу и в него самого... Люди верили Одину и двенадцати верховным жрецам, называли их своими богами и долго верили в них» (Круг Земной. Сага об Инглингах, VII).
«Один ввел в своей стране те законы, которые были раньше у Асов» (Круг Земной. Сага об Инглингах, VIII).
«Скьёлдом звали сына Одина, и от него пошли все Скьёлдинги. Он жил и правил в стране, что теперь называется Данией, а тогда звалась Страной Готов.
У Скьёлда был сын по имени Фридгейф, правивший после него. Сына Фридгейфа звали Фроди. Он наследовал своему отцу в те времена, когда Август кесарь водворил на всей земле мир. Тогда родился Христос» (Младшая Эдда, с. 78).
Исходя из этого свидетельства, Хейердал думает, что переселение Одина и его людей на север происходило на два поколения раньше, то есть около 60-х гг. I в. до н. э., во времена, когда Помпей громил Митридата Евпатора, действовал на Кавказе.
«Один умер от болезни в Швеции... Он сказал, что отправляется в Жилище Богов и будет там принимать своих друзей. Шведы решили, что он вернулся в древний Асгард и будет жить там вечно. В Одина снова стали верить и к нему обращаться» (Круг Земной. Сага об Инглингах, IX) [4].
К великолепному пересказу профессора Щукина трудно что-либо добавить. В его изложении получился сжатый миф на основе готских сказаний, отражающий всю эпическую историю готов гораздо ближе к реальности, чем у Иордана.
В связи с вышеизложенным представляется необходимым обратить внимание на два факта:
– В устье этой реки Танаквисль (Ванаквисль) располагалась страна ванов, с которыми люди Одина сначала вели войну, но потом побратались. Из ванов были набраны первые жрецы.
Второй момент уже касается конечной стадии похода Одина, но он также предельно важен для понимания всего процесса формирования германских народностей:
– Асы, потомки Одина, расселившись по Стране Саксов, принесли туда древний язык из Азии.
Надо отметить, что в современной исторической науке складывается парадоксальная ситуация. Целый ряд известных специалистов активно использует сведения из огромного собрания скандинавских саг для своих научных построений. Саги широко используются при реконструкции истории Руси, других частей Восточной Европы, но как только дело доходит до подобных сведений по генезису собственно германцев наступает тишина. Никто не может объяснить, почему? Скорее всего, придется признать тот факт, что во время Великого переселения народов никакие германские племена территорию Южной Балтики не покидали. Эти территории не являлись местом их исконного проживания. Все было наоборот: в Прибалтику немцы пришли из Причерноморья и в дальнейшем, частично ушли в Скандинавию.
Еще Страбон отмечал, что регион проживания германских племен на севере Европы ограничивался территориями между Рейном и Лабой. Район Южной Балтики явно находится вне этой зоны.
«Страбон: ...Из германцев, как я сказал, северные живут вдоль океана. Известны они, начиная от устьев Рейна до Альбиса [Эльбы]; наиболее известные из них – сугамбры и кимвры» [5].
Страбон, как известно, сообщал нам сведения по ситуации, какой она была в его время, то есть на рубеже эр. Из его сведений мы узнаем, что по Эльбе проходила граница восточного распространения германских народов. Удивительно, но к VIII веку, перед началом немецкой экспансии, мы видим аналогичную картину.
Безусловно, восточнее Эльбы длительное время проживали племена вандалов, но, если под названием народа «вандалы» понимать именно «ванов», в данном контексте «побратимов» готов, становится совершенно ясно, что вандалы никакого отношения к «германцам» не имели. Вандалы достаточно основательно и в течение длительного времени проживали в землях Южной Балтики. Часть из них ушла на завоевание римских земель, но, судя по всему, существенная часть осталась на месте. Так было и с большинством других местных народов.
Народы Южной Балтики приняли самое широкое участие в процессе, именуемом «Великое переселение народов», в завоевании земель павшей части Римской империи наравне и зачастую совместно с представителями других народов, в том числе и предками современной народности, именующей себя «дойч». В последнее время стал все последовательнее разрушаться миф об изначальной принадлежности земель Южной Балтики германцам. Вероятно, данная теория была создана с целью оправдания германской колонизации данных территорий в XII–XVIII веках. Академик Академии наук ГДР Херрман был одним из первых крупных ученых, обративших внимание на ряд лежащих, казалось бы, на поверхности, фактов:
«Археологи ГДР выявили на территории, примерно совпадающей с областью, занятой лютичами, явные следы кельтской культуры, проявлявшейся и в верованиях, и в керамике, хорошо известной и на северо-западе Руси. Ср.: Herrman» [6].
Он опубликовал значительное количество трудов, посвященных «догерманской» истории этих земель. Его труды всегда отличались академическим и фундаментальным подходом, стремлением определить основные социальные процессы, повлиявшие на формирование тех или иных исторических явлений.
«Побережье Балтики от устья Вислы до Кильской бухты в первые века н. э. было ареной многократных передвижений германских и славянских племен, пока наконец в VI–VII вв. здесь не осело славянское население» [7].
В свих трудах академик Херрман выявил основные предпосылки значительного экономического подъема в землях западных славян. Он тщательно проследил развитие этих территорий в динамике социально-экономического развития.
«… повсеместное распространение ржи в качестве основной сельскохозяйственной культуры, заметно потеснившей ячмень и пшеницу у славян и скандинавов в VII–IX вв., вело к стабилизации и росту продуктивности земледелия. В климатических условиях Балтики рожь оказывалась продуктивнее пшеницы» [8].
«Лошадь, применявшаяся до этого исключительно для верховой езды, с появлением дуговой, хомутной или шлейной сбруи становится упряжным животным. Хомут славянские племена переняли у степных кочевников юго-восточных областей, в свою очередь, вероятно, позаимствовавших их из Китая; шлея, известная в поздней античности, судя по единичным изображениям, появилась у скандинавских племён не позднее IX в. Значительно позже, видимо под славянским воздействием, у скандинавов распространилась дуговая сбруя: на изображениях упряжных лошадей у себергского ковра её ещё нет. У славян дуга и хомут засвидетельствованы находками в Новгороде по крайней мере с X в.» [9].
Херрманн склонялся к теории южного происхождения балтийских славян, предполагавшей их движение вниз от карпатского массива по великим прибалтийским рекам, Одеру, Лабе, Висле.
«Путь продвижения вильцев из польских предгорий Карпат и Силезии вниз по Одеру прослеживается в конце VI начале VII в. по распространению фельдбергской керамики (связанной с южными традициями) и больших племенных городищ» [10].
Безусловно, по мере достижения представителями западнославянских племен балтийского побережья началось активное освоение новых территорий, адаптация достаточно высокой славянской культуры к реалиям относительно северного для них региона.
«Постепенно славянские племена продвигаются также и на южное побережье Балтийского моря, от Кильской бухты дo устья Вислы» [11].
Дальнейшее расселение этих племен ограничилось с западной стороны процессом расширения государства франков, а с востока – природными условиями правобережья Вислы, освоение которых представляло трудности и в более поздние времена.
«В пределах современных государств балтийские славяне населяли примерно шестую, северо-восточную, часть Германии и около четвёртой, северной, части Польши, занимая всё южное побережье Балтики от Дании до Пруссии» [12].
Совершено логичным выглядит тот факт, что появление славян в данном регионе совпадает по времени с вторжением аварских племен на Средний Дунай и возникновением там Аварского Каганата. Следствием этого процесса стало быстрое расселение части бывших дунайских славян по Центральной Европе. В этой связи надо отметить, что в результате тех же самых событий большое количество славян двинулось на Западные Балканы, где в дальнейшем они образовали огромные общины сербов и хорватов на территории бывшей Югославии. Не менее многочисленная часть также двинулась через Карпатский хребет, на север, и заселила территории вплоть до южного побережья Балтийского моря.
«Ранние источники – преимущественно хроники Франкской империи – застают их здесь в VII веке н. э. и представляют уже как давних союзников или же наоборот противников франков в их войнах с соседними саксами» [13].
Специалисты историки в целом едины в своем мнении о том, что в земли между Лабой и Вислой славянские племена пришли с юга где-то в конце VI, в начале VII века, уходя от аваров, вторгшихся на их земли как раз незадолго до этого. Совершенно ясно, что славяне отходили не на абсолютно пустынные территории. Население там присутствовало, притом в течение продолжительного времени и в достаточном количестве, о чем свидетельствуют, например, многочисленные античные источники [14].
«Исследования гидро– и топонимики северовосточной Германии и северной Польши указывают на то, что до балтийских славян эти земли населяли носители другого языка. Археология датирует появление материальной культуры балтийских славян VI веком, и принимается, что славяне сменили на этих землях древнегерманские племена. Однако это предположение до сих пор не удалось подтвердить ни письменными источниками, запечатлевшими смену населения или приход славян в эти земли, ни лингвистическими исследованиями. В бывших балтийско-славянских землях на территории Германии отчётливо прослеживается три языка: немецкий, принесённый колонистами, начиная с XII века; древнеполабский, датируемый VI–XII веками, и более древний слой, частью учёных относимый к языку первых индоевропейских поселенцев в центральной Европе (Witkowski 1970; Udolph 1990; Krahe 1964), а частью – к балтским языкам (Schall 1962; Schall 1965; Schall 1966; Топоров 1966 а; Топоров 1966 b; Топоров 1982). Исключение составляет лишь группа рек на небольшом замкнутом пространстве к районе Шпреи-Гаволы, в названиях которой одна группа исследователей видит древнегерманский и древнеиндоевропейский языки (Fischer/Schlimpert 1971, Herrmann 1985, S. 33–34), а другая – также балтский язык (Schall 1966). Так как в абсолютном большинстве случаев среднее звено «древних германцев» в предлагаемой лингвистической схеме (древние индоевропейцы древние германцы древние славяне) не находит ни лингвистических, ни исторических подтверждений, ограничимся лишь упоминанием предположения о древнегерманском дославянском населении интересующей нас территории» [15].
То есть помимо западных словен здесь проживали различные группы племен, составлявшие дославянское население. Наиболее известным на этой территории в дославянское время являлся широко известный народ вандалов. Вандальский язык, точнее, тот язык, который в настоящее время признается как «вандальский», упоминается в немецких источниках как используемый вплоть до нового времени [16]. Вандальское племена в период «Великого переселения народов» приобрели столь широкую известность, что название «Вандалия» надолго закрепилось за всей территорией Южной Балтики. Более того, всех жителей данной территории многие соседние народы так и называли – вандалы или винулы в связи с их проживанием в «вендских» землях. Образовался такой этикон.
«… отождествление славян и вандалов было с VIII века делом достаточно обычным и особенно часто встречается в хрониках, титулах и грамотах германских народов» [17].
Кстати, у финских народов русские до сих пор именуются «Венаэ», то есть венеды. Важно отметить, что этот факт служит еще одним доказательством нашей гипотезы. Дело в том, что угро-финны впервые столкнулись со славянами изначально как раз в районе Финского залива, Невы, Ладоги и Волхова. Но ведь именно в эти районы в первую очередь мигрировали славянские выходцы из региона Южной Балтики.
В этом плане еще более показательны современные балты. Они именуют жителей современной России «криве», по названию летописного племени кривичей. Но термин «венае» у них также в ходу. Вот только они называли им не кривичей, а южнобалтийских колонистов, которые одно время проживали в их землях. Об этом подробно писал профессор Кузьмин.
«…есть основания подозревать отождествление здесь с вандалами не всех славян, а конкретно ободритов. Известно, что датский хронист активно применял в качестве источников северогерманские эпические предания, и потому, не лишним будет обратить внимание на известность народа варинов северогерманским сказаниям» [18].
Помимо оставшихся потомков вандалов на данной территории можно отыскать какие-то кельтские, балтские и русинские элементы, которых мы в этом регионе в исследуемое нами время никак не можем отождествить со славянским населением.
«… с венетами в Прибалтику попадает и население, вышедшее из причерноморских областей, родственное по языку населению степного и лесостепного Поднепровья, ранее продвинувшемуся на северо-запад» [19].
Что же касается кельтского субстрата на территории Южной Балтики, то его остатки, безусловно, присутствовали в этих местах в виде небольших разрозненных групп населения, впрочем, как и во всей Центральной Европе в исследуемый нами период.
«Заметен также значительный кельтский пласт, который выявляется и археологически на землях балтийских славян в VII-X веках. Переселение племен обязательно сопровождалось и их смешением, возникновением народностей. Руги, как и большинство венедо-герульских племен, восприняли славянский язык, но привнесли некоторые свои предания, которые позднее воспринимались как славянские и даже общеславянские» [20].
Некоторые отечественные антропологи еще в советский период разделяли точку зрения, согласно которой у полабов и ободритов Мекленбурга, а также у небольших групп среди жителей Померании и Пруссии встречаются антропологические типы «очень близкие к типу латенских кельтов».
«В Прибалтике кельты появляются, видимо, лишь около рубежа нашей эры после завоевания Галлии римлянами (венеты, в частности, ушли из Арморики целиком, и уйти они могли только на восток). Необходимо считаться также с уральским этническим компонентом, заметно представленным во всех северных европейских языках, включая современных кельтов. Да и Причерноморская степь производила неоднократные "выбросы" на северо-запад Европы. Весьма заметны, в частности, следы киммерийцев и аланов, а в более раннее время, возможно, и индоарийцев» [21].
Также хотелось бы отметить, что подобная неоднородность населения, предопределившая тотальную мозаичность этнической карты Южной Балтики, в значительной мере способствовала возникновению тех межэтнических противоречий, которые в дальнейшем способствовали росту разобщенности местного населения, что в свою очередь во многом обусловило конечную победу западных интервентов над местными народами.
Библиографические ссылки:
Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica) / вступ. cт., пер., коммент. Е.Ч. Скржинской. СПб.: Алетейя, 2000 (1-е изд. – 1960). 512 с.
Лесной С.Я. Откуда ты, Русь? М, 2013.
Иордан. Указ. соч.
Щукин М.Б. Готский путь (готы, Рим и черняховская культура). СПб, 2005. 576 с.
Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2010.
Кузьмин А.Г. Руги и русы на Дунае // Средневековая и новая Россия. Сборник ст. к 60-летию профессора И.Я. Фроянова. СПб., 1996.; Варяго-Русский вопрос в историографии / ред. В.В. Фомин. М.: Русская панорама, 2010.
Херрман Й. Племена и народы Балтики на рубеже античности и средневековья. Славяне и скандинавы: пер. с нем. / общ. ред. Е.А. Мельниковой. М.: Прогресс, 1986. 416 с.
Там же.
Там же.
Херрман Й. Ободриты, лютичи, руяне. Славяне и скандинавы: пер. с нем. / общ. ред. Е.А. Мельниковой. М.: Прогресс, 1986. 416 с.
Херрман Й. Племена и народы Балтики на рубеже античности и средневековья.
Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда. М.: Книжный мир, 2016.
Там же.
Страбон. География в 17 книгах. Репринтное воспроизведение текста издания 1964 г. М.: «Ладомир», 1994.; Тацит Публий. О происхождении германцев и местоположении Германии. Издательский дом: Научно-изд. центр «Ладомир», 1993.; Плиний Старший. Естественная история. Том II. Книги III-IV. Из-во: М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2023.
Пауль А. Указ. соч.
Деяния архиепископов Гамбургской церкви / пер. И.В. Дьяконова // Адам Бременский. Славянские хроники. М.: СПСЛ; Русская панорама, 2011. С. 7–150.; Деяния архиепископов Гамбургской церкви / пер. И.В. Дьяконова // Гельмольд из Босау. Славянские хроники. М.: СПСЛ; Русская панорама, 2011. С. 151–304.
Пауль А. Указ. соч.
Там же.
Кузьмин А.Г. Тайны рождения русского народа // Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М., 2003.
Кузьмин А.Г. Одоакр и Теодорих // Дорогами тысячелетий. Сб. историч. очерков и статей. Кн. 1. М., 1987.; Варяго-Русский вопрос в историографии / ред. В.В. Фомин. М.: Русская панорама, 2010.
Кузьмин А.Г. Руги и русы на Дунае // Средневековая и новая Россия. Сборник ст. к 60-летию профессора И.Я. Фроянова. СПб., 1996.; Варяго-Русский вопрос в историографии / ред. В.В. Фомин. М.: Русская панорама, 2010.
Адам Бременский всех жителей Южной Балтики именовал славянами, видимо, исходя из того же территориального принципа, используя термин «славяне» как этикон. Однако вне зависимости от классификации тех или иных народностей региона сам перечень этих народностей, дошедший до нас благодаря великому хронисту, бесценен.
«Славянские племена весьма многочисленны; первые среди них – вагры, граничащие на западе с трансальбианами; город их – приморский Ольденбург. За ними следуют ободриты, которые ныне зовутся ререгами, и их город Магнополь.
Далее, также по направлению к нам – полабы, и их город Ратцебург. За ними [живут] глиняне и варны. Ещё дальше обитают хижане и черезпеняне, которых от доленчаней и ратарей отделяет река Пена, и их город Деммин. Деяния архиепископов Гамбургской церкви. Здесь – граница Гамбургского прихода. Есть и другие славянские племена, которые проживают между Эльбой и Одером, как-то: гаволяне, живущие по реке Гавель, доксаны, любушане, вилины, стодоряне и многие другие. Самые сильные среди них – это живущие посредине ратари; город их, знаменитая на весь мир Ретра, является центром идолопоклонства. Большой храм построен там для демонов, главным из которых считается Редегост. Образ его приготовлен из золота, а ложе – из пурпура. Этот город имеет девять ворот и со всех сторон окружён глубоким озером; пройти туда можно лишь по деревянному мосту, но путь по нему дозволен только приносящим жертвы или желающим получить ответ [оракула]» [1].
Как можно понять из вышеприведенного сообщения великого немецкого хрониста, местные племена достаточно многочисленны, разнообразны, строят множество городов, в том числе крупных. С нашей точки зрения необходимо обратить особое внимание на тот факт, что немецкий хронист говорит именно о множестве племен и ничего не сообщает о наличии какой бы то ни было центральной власти у балтийских славян. С нашей точки зрения это явилось, безусловно, ключевым фактором, благодаря которому экспансия Германской империи на эти земли была успешной.
Помимо достаточно тщательного описания славян, Адам Бременский сообщил много ценной информации и о ближайших соседях западных славян, проживавших в то время на соседних территориях. Он разделил все проживавшие здесь народы, помимо немецких колонистов, на три группы:
«На севере живут норманны, чрезвычайно дикие племена, на востоке – ободриты, а на западе – фризы. Саксы непрерывно защищают от них свою территорию либо посредством договоров, либо путём необходимых сражений» [2].
Здесь особо хочется выделить тот факт, что именно норманнов Адам Бременский считал наиболее дикими. Действительно, немцы более всего страдали от их набегов. Однако это не исключает широкого участия представителей славянского населения в разбойничьих экспедициях скандинавов. Мы предполагаем, что именно здесь и именно в эти времена закладывались традиции будущих новгородских «ушкуйников». Не менее интересным выглядит свидетельство другого выдающегося немецкого хрониста, Гельмольда из Босау.
«Много славянских племён живёт на берегу Балтийского моря <…>. Вокруг этого моря сидят многие народы. Ибо северное его побережье и все острова возле него держат даны и свеоны, которых мы зовем нортманнами, южный берег населяют племена славян, из которых первыми от востока идут русы, затем полоны, имеющие соседями с севера прусов, с юга – богемцев, и тех, которые зовутся моравами, каринтийцами и сорбами <…>. Все эти народы, кроме прусов, украшены именем христиан. Давно уже обратилась в веру Русь» [3].
Наиболее важным здесь представляется, с нашей точки зрения, отмеченный хронистом факт проживания русов восточнее Польши, но вместе с тем, «вокруг этого моря». Совершенно ясно, что здесь речь не может идти об острове Рюген, который расположен гораздо западнее. Следовательно, речь может идти об обитании какой-то руси либо в районе правобережья Вислы, либо где-то в Восточной Прибалтике, на отрезке между Неманом и Нарвой.
Конечно, современные исследователи предлагают гораздо более конкретизированную картину расселения славянских племен в Южной Балтике. При этом необходимо отметить, что все сегодняшние представления во многом базируются на сведениях средневековых немецких хронистов. Нынешние взгляды на данный вопрос выглядят приблизительно следующим образом:
«… есть пять довольно разных сообществ, которые объединяют под общим понятием «полабо-балтийские славяне». Это, с востока на запад: 1) поморяне, жившие на северо-западе Польши (от Вислы на востоке до Одры на западе; реки Парсенты на юге и Балтики на севере); 2) серболужичане, живущие и поныне на востоке Германии (некогда занимавшие, по сути, и всю центральную Германию и даже немного Польшу и Чехию; каким огромным был этот народ ещё во времена Карла Великого!); 3) велеты, жившие на северо-востоке Германии (от Одры на востоке до бассейна реки Варнов на западе; и примерно от Берлина на юге до Балтики на севере), которых иногда разделяют на северных велетов (лютичей) и южных; 4) руяне, жившие на острове Руян (ныне немецкий Рюген) и немного южнее; и наконец 5) ободриты, первые соседи саксонцев, которых Карл Великий привлекал к союзу с франками против саксонцев настолько плотно, что немцы его времени называли их «наши славяне»; жили они по линии современных городов от Ростока на северо-востоке до Киля на северозападе; от Гамбурга на юго-западе до примерно реки Штепениц на юго-востоке, хотя и заходя южнее Лабы в отдельные периоды на десятки километров» [4].
Детально разобраться в этнических хитросплетениях той эпохи в западнославянских землях сильно мешает проблема, связанная с существованием у любого из этих народов множества названий, притом, что в большинстве случаев самоназвания этих народов нам неизвестны. Собственно славянских источников, способных пролить свет на эти обстоятельства, крайне мало.
«Так, полагают, что уже в IX–X вв. формируются три раннефеодальные народности: сорбы, велеты (вильцы, позднее – лютичи) и ободриты, однако процессы становления названных народностей остались незавершенными в силу прежде всего ликвидации (или отсутствия) независимых государств, в результате завоевания этих земель германскими феодалами» [5].
Библиографические ссылки:
Деяния архиепископов Гамбургской церкви / пер. И.В. Дьяконова // Адам Бременский. Славянские хроники.
Там же.
Деяния архиепископов Гамбургской церкви / пер. И. В. Дьяконова // Гельмольд из Босау. Славянские хроники.
Кутарев О.В. Боги Северной Европы в восприятии Нового Времени. Очерк 1: Саксонская хроника (1492) // Северный Ветер. Специальный выпуск № 1. СПб.: Академия исследований культуры, 2021. С. 5–56.
Литаврин Г.Г., Наумов Е.П. Этнические процессы в Центральной и Юго-Восточной Европе и особенности формирования раннефеодальных славянских народностей // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей // отв. ред. Г.Г. Литаврин. М.: "Наука", 1987. 224 с.
Нам представляется наиболее правильным выделить из всех межплеменных объединений Южной Балтики того периода четыре племенных союза. Надо заметить, что эти объединения далеко не полностью сформировались из близкородственных народностей, и не на сто процентов состояли из представителей славян.
Славяне всегда отличались способностью ассимилировать крупные этнические группы, проживавшие с ними на одной территории. Это, безусловно, имело место и в Южной Балтике. Анализ этнической картины Южной Балтики периода конца первого тысячелетия нам кажется правильным начать с наиболее известного союза племен – союза ободритов. Именно эта группа племен под условным названием «ободриты» всегда пользовалась наибольшей известностью. Во многом это было связано с местом их физического проживания. Их поселения находились на крайнем западе славянского ареала. Эти племена располагались на границе с Германией с одной стороны, а с другой стороны соседями ободритов были датчане. Совершенно естественно, что именно ободриты первыми испытали на себе удары западных агрессоров и вступили в конфликт с Германской империей, защищая свои земли и свободу.
По мнению многих специалистов, именно представители этого народа явились первыми славянскими мигрантами в земли по Волхову и вокруг Ильменя. Именно они сыграли главную роль в создании будущей великорусской народности. Это во многом объясняется тем обстоятельством, что все племена, входившие в ободритский союз, проживали на самой границе западнославянских земель, и, естественно, первыми подверглись немецкой агрессии. Однако в данном случае первые не всегда значит самые успешные.
Еще одним доказательством концепции о первенстве ободритов над представителями других народов Южной Балтики является «новгородская мифология». Мы здесь имеем в виду как сказание о Рюрике, который в реальности действовал в исконных землях ободритов, так и сведения о новгородских посадниках, где присутствует Гостомысл, а также истории «Великого града» – Велигарда. Одна из основных проблем в истории этого народа связана с его самоназванием. Сам термин «ободриты» известен нам по европейским хроникам. Насколько он связан с самоназванием – это большой отдельный вопрос, требующий серьезной специальной разработки. Большой интерес представляет мнение по этому вопросу крупного специалиста в истории полабского региона, немецкого историка Андрея Пауля:
«Выражение "ободриты, которые ныне зовутся ререгами" указывает на то, что название "ободриты" для славян, проживавших восточнее вагров, казалось хронисту не соответствующим реальности анахронизмом уже в XI веке» [1].
Пауль делает вывод, что именно народ вагров, проживавших на одноименной территории, имели в виду немецкие хронисты при упоминании ободритов. Точка зрения Пауля состоит в том, что сам термин «ободриты» имеет искусственное происхождение.
«Привлечение топонимики в качестве дополнительного источника показывает, что если кто и оставил в ней следы, то именно варнавы, вары или варны, а не ободриты» [2].
Очень популярный российский историк Сергей Цветков считает, что название группы славянских племен произошло от названия реки Одры, что, в общем, вполне логично.
«На мой взгляд, "ободриты" – типичный "речной" этноним – "живущие по берегам Одры/Одера"» [3].
Только жаль, что Сергей Эдуардович не указал, что такого же мнения придерживался выдающийся, ныне покойный, советский историк Никитин.
«Последние были известны также под именем ободритов, то есть жителей берегов реки Одры/Одера, и воевали с лютичами и саксами» [4].
В связи с тем, что господин Цветков в своих многочисленных и крайне значимых для современной науки трудах не обратил внимания на этот момент, вызывает у нас глубокие сожаления. Дело в том, что многие идейные построения Сергея Эдуардовича, очень развернутые и высоконаучные, основаны на концепциях Никитина, которые мы также во многом разделяем. Однако точка зрения академика Херрмана на данный вопрос нам представляется находящейся ближе к истине.
«Наряду с балтийскими в IX в. известны ободриты на Дунае, поблизости от Белграда: видимо, именно здесь находилась основная, исходная территория этого племени, откуда часть ободритов (вероятно, после аварского вторжения 568 г.) переселилась на север, к Балтийскому морю» [5].
Основываясь на вышеизложенном, с определенной долей уверенности можно утверждать, что термин «ободриты» является наиболее вероятной немецкой калькой, неудачной попыткой воспроизвести самоназвание этого народа: бодричи. Дело в том, что некие ободриты проживали также на Нижнем Дунае. Если предположение о наименовании этого народа по реке Одра верно, то как дунайские ободриты оказались на Дунае? В этом случае должна была иметь место повторная миграция из района Южной Балтики, что видится крайне маловероятным.
«… анналы королевства франков сообщают о том, как немецкий император в 824 году принимал в Баварии послов "абодритов, которые повсюду называются преденеценты и живут по соседству с болгарами на Дунае в Дакии" (Annales Regni Francorum)» [6].
Нам представляется этот факт вполне заслуживающим доверия. Дело в том, что во время аварского, а до него и булгарского вторжения, славянские племена уходили как в Прибалтику, так и на юг, на Балканы. Достаточно логичной выглядит ситуация, при которой в сложившейся обстановке часть одного и того же народа мигрирует на север, а другая часть на юг. В широко известном труде Литаврина и Наумова пересказана совершенно иная точка зрения на этот вопрос:
«Р. Новакович полагает, что сербы пришли на Балканы из ареала полабских славян. Он подкрепляет этот тезис указанием на существование на Среднем Дунае в начале IX в племен "ободритов", которые, по его мнению, пришли туда из Полабско-балтийского региона, вероятно, во второй половине VII в. … Напротив, X. Кунстман, опираясь на это же свидетельство 824 г. Франкских анналов об ободритах на Дунае, считает, что переселение ободритов происходило в прямо противоположном направлении и готов признать возможной этимологию термина "ободриты" от греческого "апатрис" – "лишенный родины"» [7].
Однако, к сожалению, все эти гипотезы не приближают нас ответу на вопрос: каково было самоназвании ободритов. На данном уровне знаний по истории западных словен мы можем позволить себе лишь выдвигать определенные гипотезы.
«Кроме неизвестности формы «ободриты» польским очевидцам XIII века или даже умышленном неупотреблении её польскими учёными, можно отметить и неизвестность её на Руси. Русские летописи знают наиболее значительные балтийско-славянские племена: лютичей и поморян, по землям которых проходил южнобалтийский торговый путь, однако полная неизвестность ободритов при этом не получает никакого вразумительного объяснения, в случае если эта форма действительно была их славянским самоназванием, а не немецким экзоэтнонимом» [8].
Несколько лучше обстоят дела с названиями племен, которые собственно и составляли ободритский союз.
«…в ободритский племенной союз входили вагры, полабы, собственно ободриты (бодричи) и варновы (по р. Варнов)» [9].
Нам видится достаточно условным разделение наиболее западной группы жителей Южной Балтики на варинов, вагров, ободритов и полабов. Названия этих народов очень похожи на географические названия мест их проживания, а не на самоназвания: вагры – на полуострове Вагрия и соседних землях, варины – у реки Варнов, полабы – на берегу Лабы. С другой стороны, самоназвание по месту проживания является также определенной традицией славянских племен. Мы видим подтверждение этому в ряде примеров из ПВЛ – полочане жили по реке Полоте, ильменские словене вокруг одноименного озера. Таких примеров достаточно много.
Что же касается таких самоназваний как «смоляне», «хижане» и другие, то мы пока располагаем крайне противоречивой информацией об их генезисе. Данной информации совершенно недостаточно для каких бы то ни было определенных выводов.
«… жившие к югу от Эльбы славяне вполне могли в этническом плане быть как частью племени ободритов, зашедших в процессе колонизации далее других на юг, так и смельдингов, линонов или велетов. Культурные и языковые различия между этими племенами в раннем Средневековье, несмотря на чёткое их различие хронистами, были слишком малы, чтобы можно было проследить их археологически или лингвистически по топонимике. Достаточно точно можно сказать лишь, что земли эти не подчинялись ободритам, начиная с первой трети IX века, потому, едва ли их имеет смысл рассматривать как "ободритские"» [10].
Несколько иной вариант классификации ободритских племен предложил в свое время Видукинд Корвейский:
«Видукинд Корвейский сообщает о двойном делении "ободритских" земель и управлении ими в Х веке князьями Селибуром (возможно, Желибором), правившим варами и Миставом (Мстивоем). В начале XI века то же самое подтверждает и Титмар Мерзебургский в отрывке 8–4: "et mens populi istius, qui Abodriti et Wari vocantur", "разум того народа, что зовётся абодриты и вары"» [11].
В следующем варианте классификации ободритских народов отражена, с нашей точки зрения, определенная историческая динамика, свидетельствующая об этнических изменениях, произошедших в регионе в течение указанного временного периода:
«Изначально ободритские земли в тоже время имели и внутреннее деление на 3 области – область племени вагров или варов (полуостров Вагрия в южной Ютландии, от реки Эйдер на северо-западе до реки Травы на юго-востоке), область смельдингов и, позднее, полабов (земли к северу от нижнего течения Эльбы, примерно между современными городами Дёмиц и Ратцебург) и землю варинов, ререгов или ободритов в узком смысле (от реки Траве на западе до Зверинского озера на юге и реки Варнов или Мюрицкого озера на востоке)» [12].
Нам представляется необходимым уделить особое внимание истории народности смельдингов. История смельдингов, с нашей точки зрения, является великолепным примером ассимиляции неславянского населения славянскими народами в период колонизации Южной Балтики.
«Смельдинги должны были находиться к северу от Эльбы, в её нижнем течении, и к востоку от линонов, примерно в районе современного города Дёмиц и, возможно, далее на запад» [13].
Наиболее вероятно неславянское происхождение смельдингов. Что же касается факта замены названия на «полабов», то этот факт подтверждает один из двух вариантов дальнейшего развития событий: либо смельдинги были ассимилированы славянами, либо изгнаны с занимаемых ранее территорий, после чего там поселились славянские поселенцы.
Большое внимание уделил проблеме смельдингов Андрей Пауль. Он высказал мнение, что смельдинги наравне с целым рядом небольших неславянских народностей были подчинены, а в дальнейшем ассимилированы ободритами.
« Можно предположить, что окончательно подчинённое и уже жившее к концу IX века не менее сотни лет в ободритском королевстве изначально небольшое, имевшее всего 3–4 города (исходя из указания Баварского Географа о 11 говорах у племён смельдингов, бетеничей и моричан) племя, было в значительной мере ассимилировано в X–XI вв. собственно славянами-ободритами. После окончательной ассимиляции смельдингов ободритами, более древнее балтское обозначение местности Смелтине в XI веке сменилось на славянское название "Полабье", обозначающее по сути тоже самое – местности к северу от реки Лабы» [14].
Крайне интересным выглядит то, что «Смельтине» – это в настоящее время место в Литве, на Куршской косе, а также Смельтиной называлась крепость в Ливонии, взятая русскими во время Ливонской войны. Оба названия чисто балтские и практически стопроцентно соответствуют названию тысячелетней давности. В современном литовском языке слово «smiltele» означает «песчинка». Все сказанное явно подтверждает теорию балтского генезиса смельдингов.
Опираясь на все вышесказанное, вполне возможно говорить не только о славянской миграции из региона Южной Балтики, но и о миграции балтов из данного региона в области современной Литвы и Латвии.
«Исходя из того, что часть гидронимики восточной и центральной Германии, как и соседнего с ней Польского Поморья, имеет балтское происхождение и объясняется лингвистами при помощи балтских языков (Krahe 1943, Schall 1962, Schall 1965; Schall 1966, Топоров 1966 a, Топоров 1966 б, Споров 1982, Udolph/Casemir 2006), неслучайной кажется прямая параллель названия смельдингов с балтским словом "смелтине" – "песчинка", нередко встречающимся в Прибалтике, как название песчаных мест. В качестве наиболее показательной параллели можно привести известное название песчаной дюны на Куршской косе – Смельтине. Этимология названия племени смельдингов от балтского "смелтине" – "песчаная местность" отвечала бы одновременно и лингвистическим и семантическим требованиям» [15].
В конце VI века, когда славянские племена были вынуждены под давлением аварского вторжения мигрировать на земли Южной Балтики, они встретили здесь, кроме прочих, и значительное балтское население [16]. Андрей Пауль приводит следующие доказательства подобной ассимиляции на примере тех же смельдингов:
«Smeldingi впервые упоминаются во Франкских анналах под 808 годом. Во время нападения данов и вильцев на королевство ободритов, два подчинявшихся до этого ободритам племени – смельдинги и линоны – подняли мятеж и перешли на сторону данов. Смельдинги не были изначально "ободритами", а были принуждены ими к подчинению; можно предполагать прямой контакт между смельдингами и данами в 808 году» [17].
Названия, например, вильцев-вилетов наводит на мысль о старинном названии реки Вилия и городе Вильна. «Лютичи» – это название народа, ставшего основателем одного из союзов племен в Южной Балтике. Но так их называли соседи – окружавшие их славянские племена. Эти лютичи, весьма вероятно, являются предками летто-литовских племен, теми же литами, также ушедшими на восток от германской агрессии. Кроме того, нет точного ответа на вопрос о происхождении вандальских племен, значительная часть которых оставалась в регионе Южной Балтики на момент проникновения сюда славян с юга. Вероятно, балтийский субстрат здесь был представлен гораздо шире, чем одной-единственной народностью смельдингов. Его следы выявляются повсеместно в Южной Балтике [18].
«… южные и западные земли ободритов, особенно в районе нижней Эльбы и расселения смельдингов, выказывают большую концентрацию дославянской гидро– и топонимики. Этимологии из дославянского, не германского языка предполагаются для города Eutin (Wulf 2000, Eutin, LVIII), к востоку от Плёнского озера, реки Траве (Krahe 1964, S. 44, 45), разделявшей варов и ободритов, реки Эльбы (Krahe 1964, S. 52, 53), реки Дельвенау (Krahe 1964, S. 27), реки Эльде (Donat/ Fischer 1994, S. 26, 27) и стоящего на ней города Эльдена. Как раз в междуречье Эльбы, Дельвенау и Эльды в IX веке и должны были проживать смельдинги. Здесь же можно отметить и не славянское название самого полуострова Wairia и возможно не славянское происхождение расположенного напротив Вагрии острова Фемарн (Laur 1992, S.247)» [19].
Пауль предлагает рассмотреть и иную точку зрения, согласно которой смельдинги эволюционировали в «полабов», сменив на славянский язык лишь название, оставаясь при этом тем же балтским народом.
«Смельдинги упоминаются в этих землях к северу от Эльбы до конца IX века, а полабы – начиная со второй половины XI века, так, что складывается впечатление, что "полабы" могло быть просто более поздним названием смельдингов» [20].
Если же такую точку зрения признать имеющей право на существование, то вполне правомочной является постановка следующего вопроса: насколько славянским по изначальному этническому составу был союз ободритов? Ответ на данный вопрос будет способствовать разрешению гораздо более значимого вопроса: каков был этнический состав южно-балтийской волны миграции на Волхов и Ильмень?
Еще один народ, также обитавший в данном регионе, история которого, по нашему мнению, заслуживает определенного внимания, это варны. Отдельно хотелось бы остановиться на гипотезе о тождественности этого этноса другому, малоизвестному народу.
В своих теоретических построениях мы исходим из двух определений, сформулированных ниже:
– значительная часть различных народов, осуществлявших систематические нападения на территорию Римской Империи в III–V веках, не являлись германцами, особенно это касается населения региона Южной Балтики, где первые немцы, по нашему представлению, появились во времена Карла Великого;
– огромное количество различных племен и народов, которые нам хорошо известны по истории периода «Великого переселения народов», а также возникшие вроде бы как из «ниоткуда», на самом деле есть многочисленные названия одних и тех же этнических групп, возникшие вследствие различий в употреблении одних и тех же названий разными источниками, а также различными названиями у многих народов своих собственных соседей. Классический пример такого множества названий, связанных с единым этническим понятием, это германцы, они же немцы, они же алеманы или тевтоны.
Согласно нашему мнению, варны как раз являются замечательным примером того, как один тот и же народ многократно «неожиданно появляется из ниоткуда» и исчезает в «никуда». Зосима, византийский историк конца V века, наиболее подробный среди всего двух ныне известных источников, имевших сведения о боранах, указал этот народ в числе других народов (готы, бораны, уругунды и карпы), которые грабили дунайские провинции Империи [21]. В его повествовании сообщается о нескольких военных компаниях боранов, которые проходили в середине III века н. э. Со слов все того же Зосимы известно, что одно время бораны проживали где-то на Дунае. Это практически все сведения об этом народе. Очередной этнос вспыхнул как метеор на страницах истории и исчез без малейшего следа. Нам кажется, что в реальности все выглядит несколько иначе, народы не возникают из ниоткуда и не исчезают бесследно. В связи с изложенным интересно выглядит концепция А.М. Ременникова о славянском генезисе этого народа [22]. Ременников строил свою концепцию на тождестве определенных имен племенных вождей. Мы же исходим из несколько иных оснований для утверждения своих взглядов на данный вопрос.
Наш подход к разрешению проблемы идентификации племени боранов опирается прежде всего на факт упоминания этого народа в союзе с рядом других племен, в рамках которого они осуществляли агрессию против Империи. Мы полагаем достаточно значимым для процесса идентификации боранов перечень названий тех племен, которые Зосима упомянул в своем сообщении как союзников боранов. Это готы, карпы и «уругунды». Последние это, конечно же, всем хорошо известные бургунды. Готы и карпы известны еще лучше. Незнакомцы здесь только бораны. Что общего у всех трех спутников боранов? Все эти три племени имеют самое непосредственное отношение к региону Южной Балтики. История готов широко известна. Готы определенное время проживали в данной местности. Какое-то время здесь же располагались бургунды перед своим переселением на Рейн и в будущую Бургундию. Карпы в различное время локализовались с разных сторон Карпатского горного массива и в определенное время проживали в значительных количествах на северных склонах Карпат, что практически рядом с интересующим нас регионом.
Здесь нам представляется целесообразным отметить, что племена карпов имеют, скорее всего, иранский генезис, однако, они очень быстро смешались со славянами как раз в карпатском регионе. Логично предположить, что и бораны происходят из этих же мест, с северной стороны Карпат, горного массива, до сих пор имеющего название в честь некогда проживавших в этих горах народа карпов.
С нашей точки зрения прибалтийский народ, именуемый «варны» или «вэринги», вполне мог являться нашими загадочными боранами. Наша концепция строится на том основании, что здесь же располагались все союзники боранов по военным походам. То есть на определенной территории в районе рубежа II–III веков н. э. возникла определенная коалиция племен, которые отправили некоторое количество своих представителей в северное Причерноморье с тем, чтобы совершить грабительские походы на земли Империи. Правда, существует и другая гипотеза по идентификации этого народа. По аналогии раны – русы, бораны считаются одним из названий борусков.
Безусловно, здесь стоит упомянуть и теорию происхождения термина «варяги» от названия племени варнов. Однако, во-первых, в предыдущих главах настоящего труда мы постарались показать подробный генезис этого термина. А во-вторых, варны – это богатые торговцы-посредники, достаточно немногочисленный народ, вряд ли способный выставить значительное войско наемников. В наемники шли нищие скандинавы. Дела у варнов в IX–X веках шли достаточно плохо в силу набирающей мощь немецкой агрессии, они скорее были заняты обороной своих земель и иммиграцией на Восток, нежели формированием наемных дружин для поиска богатства и славы.
На этом мы позволим себе завершить краткий экскурс в теорию происхождения народа варнов и вернемся к вопросам, связанным с союзом ободритов в целом. Пожалуй, главной отличительной чертой ободритского союза в отличие от других славянских соседей стал институт наследственной княжеской власти. При этом князь более ведал военными вопросами, но и волхвы по-прежнему имели значительную власть.
«… в отличие от других полабских регионов, в области ободритов сформировалась особая концепция политической власти. Ободритский князь был главой княжеского рода, наследственной княжеской династии, имел право наследования владений своих предшественников» [23].
Стоит уточнить, что, видимо, большинство народностей, составлявших ободритский союз, играли значительную роль в миграционных процессах, в перемещении полабского западно-балтийского населения на Волхов и озеро Ильмень. В Новгороде-на-Волхове мы уже не встречаем такие названия, как глиняне, древане или вагры. Все мигранты на берегах Волхова именовались словенами. Подобное могло иметь место только в случае глобальной метисизации прибывших на новгородскую землю мигрантов.
«… франки воспринимали ободритов как политический субъект, подданных ободритского королевства, и не разделяли этих подданных по этническому происхождению» [24].
Кого конкретно немецкие авторы включали в это понятие, выяснить сейчас не представляется возможным. Были ли это представители одного этноса или нескольких, славянских или же нет? К сожалению, при всей объективности немецких хронистов, картина весьма однобокая. Иных помимо немецких источников пока не обнаружено. Представители арабских торговых кругов посещали данный регион весьма эпизодически и систематических наблюдений не оставили.
«… слово "полабские" можно понимать в двух значениях. Первое – географическое, и тогда к полабским народам можно отнести общности, которые имеют выход к Лабе. Это серболужичане, велеты и ободриты. Однако есть и второе значение – языковое. К носителям полабского языка (лехитской подгруппы, к которой относится и польский) относят велетов, ободритов и руян. Но вместе с тем, существует также понятие "балтийских славян": к ним относятся поморяне, велеты, руяне и ободриты» [25].
Помимо вышесказанного необходимо обратить внимание на еще одну существенную трудность при анализе информации о населении Южной Балтики VIII–X веков. Дело в том, что для авторов средневековых хроник гораздо большее значение имела государственно-территориальная принадлежность той или иной социальной группы, чем ее реальное этническое происхождение.
«… осознанное наименование всех подчинявшихся ободритскому правителю племён "славянами" в этом источнике связано с традиционным для "саксонской традиции" названием самого ободритского королевства – "Славия"» [26].
Помимо всего прочего в целом ряде случаев нами отмечаются существенные противоречия среди различных источников. Учитывая названные обстоятельства, мы вынуждены признать, что столь широкое применение названия «ободриты» к самой западной группе населения Южной Балтики, по крайней мере, в контексте нашего исследования, является достаточно условным. Под этим названием мы понимаем группу славяноязычных племен, проживавших ближе всего к границам Империи Карла Великого, а в дальнейшем к границам Священной Римской Империи в районе реки Лаба.
«"франкская" традиция наименования всех входивших в "абодритскую марку" или славян сохранялась до развития в X веке саксонского летописания, в вместо старой формы "абодриты", возможно, в силу диалектных различий, появилась новая через "о" ("ободриты"), применявшееся уже в совсем другом смысле – для конкретного славянского племени, населявшего междуречье Травы и Варнова в современной федеративной земле Мекленбург-Передняя Померания. Для обозначения же королевства ободритов вместо франкского Abodriti в саксонской традиции стал применяться термин Sclavia или Sclavania, восходящий к традициям церковной канцелярии» [27].
В Скандинавии термин «ободриты» был вообще неизвестен. Их хронисты просто все эти народы называли «вендами», видимо, исходя из места их проживания в «Венедии». В этой связи мы не можем исключить, что название русских у финнов было позаимствовано ими от скандинавов. Дело в том, что финские народности, проживавшие в ладожском регионе, впервые столкнулись не непосредственно с русинами, а как раз с представителями полабских славян, в огромных количествах прибывающих в их земли. Это уже в дальнейшем славяне в процессе обустройства на новых землях призвали «русь» с князем, то есть русинскую дружину. Шведы знали этот народ как «венды» и были с ними в контакте, а потому и финны стали так же называть вновь прибывших мигрантов.
«Форма "ободриты" осталась неизвестна скандинавским источникам. Выше уже было указано на то, что в переводе Орозиуса, в тех местах, где речь идёт о рассказах очевидцев – скандинавских путешественников, форма "ободриты" не используется, а ободриты названы "вендами". Норвежский путешественник Оттар называл соседних с городом Хаитабу славян, то есть подчинявшуюся ободритам Вагрию, или "северных ободритов" современных франкских источников, словом, Winedas» [28].
Необходимо отметить, что называть все народы Полабского региона «ободритами», по сути, неправильно. «Ободриты» – это наименование народов Полабского региона в VIII–XII веках, применяемое немецкими хронистами. Те же немецкие хронисты записали все племена, входившие в союз ободритов, поголовно в славяне, что с нашей точки зрения также выглядит не совсем корректно. Что касается основной массы населения полабских земель, лидеров, подчинивших себе окружающие народы, то да, они, безусловно, имели славянский генезис. Наиболее вероятным их самоназвание выглядит как «бодричи», и их путь с Дуная в низовья Лабы является вполне возможным, логичным и осуществимым. Но данное переселение имело место только в VI веке н. э. Славяне пришли не на пустое место. Соответственно, необходимо говорить о наличии субстрата. С нашей точки зрения, данный субстрат мог быть кельтского, балтского, древнегерманского или иного происхождения, но тот факт, что данный субстрат существовал, у нас не вызывает сомнений. Слишком много фактов подтверждают данное утверждение.
Учитывая наличие среди полабских народов такого племени, как смельдинги, мы склоняемся к мнению, что весь субстрат в основном имел балтский генезис. Однако стоит отметить, что если мы говорим о союзе ободритов, то тотальный численный перевес славян здесь опять же не вызывает у нас сомнений. С нашей точки зрения было бы более правильным назвать эту группу народов «Полабским союзом». Мнение Андрея Пауля несколько иное. Он считает, что под маской немецкого термина «ободриты» скрывался народ варинов.
«Несмотря на многие неясные и малоизученные эпизоды истории ободритов, приведённые данные позволяют более-менее уверенно говорить о тождественности названий варинов и ободритов» [29].
Для нашего исследования принципиально важно, что происходили мигранты, в дальнейшем расселившиеся по берегам Волхова, из региона Южной Балтики. Что же касается вопросов конкретной племенной принадлежности различных волн мигрантов, а также определения того или иного торгового города, в котором проживали будущие колонисты Ильменского региона, они не столь важны для нашего исследования, но, однако, имеют большое значение для собственно балто-славянской истории.
«Заселявшие восточную часть современной Германии славяне говорили на западнославянских языках, разделяясь в то же время на две достаточно заметно отличавшиеся между собой группы: северно-лехитскую и сербско-лужицкую» [30].
Тем не менее, стоит обратить внимание на тот факт, что так называемый «новгородский диалект» несет в себе значительное северно-лехитское влияние, и крайне незначительное сорбское. Если при этом учесть и географические особенности расселения носителей того и другого наречия, то вполне можно прийти к выводу о крайне незначительном влиянии сорбо-лучижан на процессы, происходившие на Великом Волжском пути.
«К середине VII в. здесь стало исчезать племенное деление славян, на смену ему приходили политико-территориальные объединения, главными из которых были союзы ободритов, вильцев (впоследствии – лютичей) и сорбов» [31].
Все это тем более выглядит логичным, учитывая, что в дальнейшем, уже на берегах Волхова, все расселившиеся мигранты из Южной Балтики называли себя «словени». Насколько нам известно, термин «венды» у северных и западных славян в качестве самоназвания не использовался. Стариград и Велиград, видимо, играли практически одинаковые роли в Великой балтийской миграции.
Библиографические ссылки:
Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда. М.: Книжный мир, 2016.
Там же.
Цветков С.Э. Начало русской истории. С древнейших времен до княжения Олега. М.: Центрполиграф, 2016.
Никитин A.Л. Основания русской истории: Мифологемы и факты. М.: «АГРАФ», 2001.
Херрман Й. Ободриты, лютичи, руяне. Славяне и скандинавы.
Пауль А. Указ.соч.
Литаврин Г.Г., Наумов Е.П. Этнические процессы в Центральной и Юго-Восточной Европе и особенности формирования раннефеодальных славянских народностей // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей // отв. ред. Г.Г. Литаврин. М.: "Наука", 1987. 224 с.
Пауль А. Указ соч.
Херрман Й. Ободриты, лютичи, руяне. Славяне и скандинавы.
Там же
Там же.
Там же.
Там же.
Там же.
Там же.
Топоров В.Н. Новые работы о следах пребывания пруссов к западу от Вислы // Балто-славянские исследования 1982. М., 1983. С. 263–273.
Пауль А. Указ. соч.
Пауль А. Балто-славянские реликты на южном берегу Балтики. Опубликовано 30.10.2014 на сайте http://pereformat.ru/2014/10/balto-slavyanskie-relikty/, дата обращения: 30.08.25.
Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда.
Там же.
Зосим. Новая история / под ред. Н.Н. Болгова. Белгород: Издательство Белгородского государственного университета, 2010. 344 с.
Ременников А.М. Борьба племен Северного Причерноморья с Римом в III веке // Причерноморье в античную эпоху / под редакцией проф. В.Н. Дьякова. VI. М., Изд-во АН СССР, 1954.
Молчанова А.А. Этногенез славянского населения Северо-Запада Руси. Истоки миграций раннего средневековья. СПб.: Алетейя, 2021.
Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда.
Кутарев О.В. Указ. соч.
Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда.
Там же.
Там же.
Там же.
Там же.
Литаврин Г.Г., Наумов Е.П. Указ. соч.
6.5. Прочее население Южной Балтики
Помимо племенного союза, на данный момент именуемого нами «союзом ободритов», в землях Южной Балтики того периода возможно, с нашей точки зрения, выделить еще три иные племенные группы. Это:
– лютичи (они же вильцы),
– лужичане (они же лугии или сорбы (сербы)),
– руги (они же раны или руяне).
Если лютичи и сорбы это два союза различных южнобалтийских племен, в чем-то схожие с союзом ободритов, то руги это во многом особняком стоящий народ, проживавший в весьма специфических условиях и на совершенно отдельной территории. Надо отметить, что географическое местоположение самым серьезным образом повлияло на различия в дальнейшей судьбе народов Южной Балтики.
Именно в силу своего географического расположения племена, входившие в ободритский союз, первыми подверглись немецкому вторжению. Помимо этого, именно географическое расположение обеспечило наибольшее процветание торговли главным образом в городских центрах ободритов. Их города оказались наиболее богатыми, и, соответственно, привлекли наибольшее внимание завоевателей. Во многом именно данными обстоятельствами объясняется факт почти поголовной миграции ободритов в Волхово-Ильменский регион.
В племенном союзе лютичей, чьи земли находились восточнее земель ободритов, все складывалось несколько иначе. В союз лютичей в разное время входили следующие народы: хижане, черезпеняне, доленчане, речане, спреване, моречане, бежане, гавеляне, замчичи и семичи, и, конечно же, редарии (они же ротари).
Именно ротари в определенное время возглавили это национальное объединение. Именно на их землях располагалось святилище Радогост в городе Ретра, в котором почитался бог Сварожич. Надо полагать, что именно Ретра являлась политическим центром всего союза. Что же касается святилища, располагавшегося в этом городе, то по своему значению этот комплекс мало чем уступал знаменитой Арконе.
«Главным святилищем племенного союза лютичей-вильцев был до сих пор не локализованный храмовый город Ретра, находившийся на границе между толленсами и редариями» [1].
Почитание Сварожича являлось яркой отличительной чертой вильцев-лютичей среди всех южно-балтийских народностей.
«Редегост было названием самого города лютичей, а именем почитавшегося в нём божества было Сварожич (Титмар, VI, 23–25)» [2].
Голова черного быка, предположительно, являлась символом, связанным с ротарями и их столицей Ретрой. Однако, несмотря на наличие такого мощного политического центра, одним из основных отличий союза лютичей от союза ободритов являлось фактически отсутствие единой центральной власти, большинство решений, обеспечивавших жизнедеятельность союза, принималось на большом племенном собрании. Археологически отделить поселения вильцев-лютечей от прочих южнобалтийских народов возможно на основании того, что применяемая ими техника домостроения выделялась многочисленными особенностями на фоне соседей. Отличной от ободритов была и их система религиозных представлений.
Миграция лютичей и других союзных с ними племен на восток, судя по всему, проходила по несколько иному сценарию, нежели переселение ободритов. Дело в том, что после подчинения полабских земель германцами Империя получила возможность в какой-то мере контролировать передвижение по Балтике. Также надо отметить, что основные территории племен, входивших в союз лютичей, размещались несколько дальше от балтийского побережья, чем земли племен союза ободритов. Все эти факторы, с нашей точки зрения, способствовали сухопутной миграции значительной части вильцев-лютичей на восток. Достаточно интересное замечание от Андрея Пауля по поводу идентификации вильцев:
«Существуют разные предположения о том, какому славянскому племени соответствовало "велинбаба" и "велинана", однако, с велетами его обычно не связывают. А между тем, сходство во всех трех описаниях достаточно велико: 1) фонетически схожее название – велатабы/велинбаба/велинана; 2) характеристика, как самого сильного славянского племени в древности» [3].
Нам в связи с этим хотелось бы заметить, что вероятность происхождения летописных, впрочем, и ныне существующих волынян от вильцев весьма высока. Волынь вполне соответствует одному из тех регионов, куда могли отойти вильцы-вилеты, убегая от германской агрессии. Помимо этого, Пауль считает, что в знаменитой саге речь также идет о вильцах-лютичах:
«В народе, получившем своё имя от короля Вилькина – то есть вилькинах – отчётливо узнаётся германское произношение славянского племени велетов – вильцы» [4].
Помимо вильцев на Волыни можно говорить и о вильцах на берегах реки Вилия, города Вильна, где проживали литы, то есть те же лютичи.
«Если для первой половины I в. н. э. Тацит помещает эстиев, западнобалтская принадлежность которых пока не вызывает сомнений, на Самбии и к востоку от неё (Nowakowski W., 1990, Rye. 1), то для периода между 50–170 гг., согласно Птолемею, земли между реками Ouistulas (Висла), Kronos (Свежая или Преголя), Roudon и Tourountos (Гильге и Неман?) заселялись венедами и вельтами (велиты или кельты?), эс-тии передвинулись в северо-восточном направлении от Самбии» [5].
В этот же союз входил народ бежане. Их название очень сильно перекликается с «бужанами» из ПВЛ. Конечно же, какая-то часть лютичей ушла вместе с миграционной волной ободритов в Волховско-Ильменский регион. И этому есть конкретные свидетельства.
«Обращает на себя внимание сходство ладожских «больших домов» с жилищами фельдбергского населения, для поселений которого были характерны большие дома. В первые века своего пребывания на занятой территории (VII–VIII вв.) велетские племена отличались от окружающих племен. На их территории были распространены наземные срубные дома, которые, возможно, имели и второй этаж (отметим, что около 894 г. В Ладоге возводится крупногабаритное, вероятно, двухэтажное сооружение, вполне претендующее на роль хором)» [6].
Возвращаясь к теме этнического субстрата, уже на примере Союза лютичей мы считаем целесообразным сделать некоторые предположения. Наша точка зрения на этническую природу союза вильцев-лютичей строится прежде всего на том факте, что немецкие хронисты, а это основные источники по истории данного региона, использовали в своих трудах для названий народов этих мест кальки со славянских названий всех племен, проживавших в регионе. Дело в том, что германцы впервые столкнулись со славянами на берегах Лабы. От них они получали информацию о регионе в целом. В силу данного обстоятельства названия всех народностей, проживавших в данный период в Южной Балтике, имеют славянское звучание. Однако данные наименования племен в большинстве случаев не имеют ничего общего с их самоназваниями, а также с этнической принадлежностью.
Профессор Кузьмин считал, что вильцы не были славянами, а являлись либо остатками кельтского населения, либо предками балтийских племен, отошедших в дальнейшем в восточном направлении [7]. Согласно нашему мнению, дославянский субстрат Южной Балтики как раз объединился вокруг союза вильцев-лютичей для противостояния появившимся в регионе славянам. При этом необходимо отметить, что какие-то славянские элементы в союзе лютичей, безусловно, присутствовали, как присоединившиеся в силу различных причин как в добровольном порядке, так и какие-то покоренные народности. Наиболее вероятным представляется, что именно в это время произошло столь популярное у различных авторов «балто-славянское сближение».
С другой стороны, мы склонны именно этим объяснить непримиримую вражду полабского союза племен с союзом вильцев-лютичей, что опять-таки из-за отсутствия единства привело к тотальному разгрому всего населения Южной Балтики германскими интервентами.
Третьим союзом западных славян являлся сорбско-лужицкий. Племена так называемых сорбов, а в реальности, конечно же, сербов и лужичан играли ключевые роли в этом западнославянском объединении. Помимо этих двух народов в данное объединение входили: плони, нижичи, сусельцы, а также мильчане, нишане, далеминцы, худичи и целый ряд других мелких народностей. Безусловно, сорбы и лужичане являлись самыми крупными и известными племенами данного союза, и, соответственно, возглавляли это этническое объединение.
«… в сербо-лужицком пантеоне "второй высший бог" Радегаст – фигура не менее значимая, чем сам Свентовит, а Ретринский храм не менее значим, нежели Арконский» [8].
Сорбы, безусловно, происходят из единого массива сербо-хорватов со среднего Дуная. В числе значительной части этого многочисленного народа они были вынуждены оставить земли, где проживали ранее, из-за аварского вторжения. Предки конкретно сорбов предпочли переместиться в северном направлении, в то время как основная масса сербохорватских мигрантов ушла с земель среднего Дуная в регион Западных Балкан, где и поныне существуют и сербское и хорватское государства. Впрочем, стоит отметить, что значительная часть представителей этого народа осталась в карпатском регионе, где они успешно существовали в рамках государства Белой или же Великой Хорватии.
Здесь представляется целесообразным отметить, что ободриты так же, как и сербохорватские племена проживали на среднем Дунае, и, видимо, передвинулись на север в рамках единой миграционной волны VI века. По поводу происхождения лужичан у специалистов единого мнения не сложилось. Ряд авторов относят лужичан к одной из славянских групп, пришедших с прочими славянами на эти земли, спасаясь от аварского гнета. Но здесь стоит выделить серьезную проблему. Дело в том, что целый ряд римских авторов, таких как Страбон [9], Плиний Старший [10], Тацит [11] и очень многие другие в своих трудах упоминают народ лугиев, проживавший практически в этих же местах в 100–400 гг. н. э. По поводу происхождения данных лугиев также отсутствует консенсус в научной среде. Кто-то видит в них германцев, кто-то остатки кельтов, ну а кто-то протославянские племена.
Мы же в своих построениях исходим, впрочем, как и всегда, из постулата, что народы не появляются из «ниоткуда» и не исчезают бесследно в «никуда». Соответственно, с нашей точки зрения, если до 400 г. н. э. в конкретном регионе проживали некие лугии, а 150 лет спустя на этом же месте проживают некие лужичане, это может быть только один и тот же народ.
Германские авторы зафиксировали этникон «лужичане». Данное название этого народа имеет однозначно славянское происхождение. Согласно логике славянских языков именно так они и должны были называть лугиев, когда появились в этих местах в VI веке. Что же касается их происхождения, то мы отказываемся считать их «протославянским» племенем в силу того обстоятельства, что в означенный период места проживания славян располагались значительно южнее. Это тысячу лет спустя в результате проживания в рамках одного союза племен и совместного противостояния германцам возник синтетический народ – лужичанские сорбы.
На данный момент мы склонны классифицировать лужичан как дославянский субстрат неизвестного генезиса. Опять же из-за особенностей географического положения территорий, занимаемых данными народами, их судьба в противодействии германской интервенции сложилась по-своему. Данные народы не имели непосредственного выхода к балтийскому побережью. Соответственно и их роль в балтийской торговле была весьма незначительна.
Миграционные пути для них были в основном недоступны. С другой стороны, они в значительно меньшей степени подверглись притеснениям со стороны германцев, так как покорением их земель Империя занялась уже после разгрома ободритов и лютичей. Также сохранению местной славянской культуры способствовала близость их земель к Чехии и Польше, которые уже были вовлечены в оборот католической культуры. Все эти особенности способствовали тому факту, что хоть и в минимальном количестве, но эти народы дожили до наших дней. Судя по всему, их роль в процессе Великой балтийской миграции была крайне незначительной.
«… серболужицкие же языки (их теперь два) – существуют и поныне, хотя число их носителей ничтожно (в общей сложности около 30 000)» [12].
Четвертым и совершенно самостоятельным союзом, правда союзом, в котором кроме них самих нам более никто не известен, являются руги, или же раны. Полностью исключить возможность наличия у ругов подвластных им народов мы не можем в силу того обстоятельства, что у нас очень мало сведений о ситуации в землях, расположенных восточнее Арконы и острова Рюген. Дело в том, что эти территории были значительно в меньшей степени знакомы «классическим» немецким хронистам, таким, как Адам Бременский.
Мы знаем, что для жителей Южной Балтики было свойственно обустраивать столичные и культовые поселения на самом краю их территорий. Если такое свойственно лютичам, почему мы должны исключать наличие сходных традиций у ругов? Доподлинно нам известно только то, что восточнее ругов располагались некие «поморяне». Ясно, что это название представляет собой славянизированное название жителей Балтийского побережья между Одрой и Вислой. Но кто именно были эти племена? В каких отношениях они находились с ругами? В этих вопросах совершенно нет ясности. При этом необходимо отметить, что поморяне, так же, как и полабы, – название, говорящее исключительно о месте проживания этих племенных групп.
«Форма "поморяне" была собирательным названием для группы славянских племён, живших по побережью севернее будущих поляков, тогда ещё полян. Впервые это название упоминается в XI веке, до этого же у Баварского географа в IX веке речь идёт о более мелких поморских племенах волынян и пырычан раздельно. Скорее всего, "Поморье" изначально было понятием географическим, и по нему уже всех живших там славян их более южные континентальные соседи собирательно называли "поморянами"» [13].
Судя по использованию Поморскими славянами северо-лехитского диалекта славянского языка, эту группу народностей можно отнести к той же славянской группе, что и славян Ободритского союза. Логично предположить, что эти племена появились на побережье Балтики одновременно с ободритами и по той же причине.
«При этом у поморян был свой язык, поморский, также лехитской подгруппы» [14].
Разница в исторической судьбе этих народов с ободритами заключалась в двух моментах:
– через земли поморян проходило меньше торговых путей, чем через земли ободритов, и товарооборот был не столь значительным, хотя, безусловно, балтийская транзитная торговля и в этих местах играла весьма значительную роль,
– поморяне имели какую-то форму зависимости от народа ругов, практически проживая на одних с ними землях.
Одним из возможных доказательств зависимости поморян от ругов может быть факт поклонения поморян верховному божеству ругов.
«У поморян также был известен Свентовит, четырехглавый бог, наряду с Триглавом, трехголовым» [15].
Насколько поморяне принимали участие в колонизации новгородских земель на берегах Волхова, пока ответить невозможно. Определенные параллели, безусловно, прослеживаются. Однако наиболее вероятное появление поморян в Ильменском регионе большинство специалистов связывают со временем Владимира Святого, в начальный период его деятельности. В последнее время все более популярным становится мнение, высказанное еще Татищевым, что мифические «колбяги» русских летописей, это жители города Колобжег. А Колобжег это племенной центр поморян.
«Колбяги появляются только во времена Ярослава и скоро исчезают. Думается, что Татищев правильно решил, о ком идет речь: это, по всей вероятности, население Колобжега и прилегающей округи. Восстание, приведшее там к ликвидации епископства в начале XI в., неизбежно должно было выплескивать из округи те или иные неспокойные слои, в ходе противоборства утратившие связь с привычными "мирными" видами деятельности» [16].
Однако вернемся к народности ругов. Самым первым среди историков, упоминавших народность ругов, был Тацит [17]. Согласно его сведениям, земли ругов простирались вплоть до земель эстиев, а это нынешняя Пруссия. Получается, что Тацит отдает все земли поморян ругам? Приблизительно там же располагаются руги согласно сведениям, изложенным в труде Птолемея. В этом же регионе ругов упоминал Иордан [18], однако, с нашей точки зрения, данный источник не заслуживает особого доверия. Основной вывод, который вытекает из всех этих сведений, сводится к тому факту, что руги появились в регионе задолго до событий, связанных с бегством славян от аварского вторжения. Соответственно, отнести их к славянам не представляется возможным. Достаточно интересную информацию на эту же тему можно найти у профессора Кузьмина:
«Польский аноним XV века прямо говорит о том, что славяне, крещенные по восточному обряду, имели священослужителями рутенов» [19].
Из вышеприведенного свидетельства также можно сделать заключение, что ругов (рутенов) поляки славянами не считали. Это особо значимо, так как поляки и сами являлись славянами, стало быть, этот вопрос был для них важен. Помимо этого, поляки проживали в непосредственном соседстве с ругами. Вопрос о самоназвании жителей острова Рюген до сих пор остается открытым.
«Самоназвание рюгенских славян является достаточно сложным вопросом, так как разные источники приводят несколько разных форм названий острова и его обитателей. Одной из таких форм, употреблявшихся в немецких источниках XII века, в частности хронистами Эббо и Гербордом, была форма rutheni, которой чаще называли жителей Киевской Руси. Русскими жители Рюгена называются и в некоторых более поздних грамотах» [20].
Безусловно, сам по себе остров Рюген и расположенные на нем культовые сооружения гораздо более известны, чем в целом земли ругов на Балтике. Во многих источниках отмечается невероятная значимость данного культового комплекса для всего населения Южной Балтики. Верховным богом пантеона жителей Рюгена являлся Свентовит. Храм Свентовита на острове Рюген почитался как верховный храм для всех народов Южной Балтики.
«Саксон Грамматик – четырёхголовое изображение бога Свентовита, пятиголовые изображения Поревита и Поренута, и семиголовое – Ругивита на острове Рюген» [21].
Ряд авторов выделяет моменты, связанные с крайне высокомерным отношением самих ругов к окружающим их народам.
«Русы начали контактировать со "славянами" на Балтике в контексте тогдашнего социального уклада: "русская" знать и "славянские" подданные».
У них было какое-то особенное положение среди всего населения Южной Балтики. Руги Балтики представляли собой народ-касту, подобие народа воинов или народа жрецов.
«По сообщениям Гельмольда и Саксона Грамматика, многие племена славянского Поморья отдавали десятую часть военной добычи в Арконское святилище Святовита на острове Рюген» [22].
Упоминается также необычно высокая плотность населения на Рюгене.
«На о. Рюген уже в IX в. располагался храмовый город Аркона. Остальные важнейшие городища руян (или ранов, рюгенских славян) располагались у Гарца на оз. Херта и у Ругарда под Бергеном» [23].
Из других особенностей ругов источники отмечают наличие чрезвычайно сильной централизованной власти, а также значительное влияние в их обществе и крайне высокий авторитет священнослужителей. Следующие сведения о религиозных представлениях ругов вносят определенную ясность в вопрос языковой принадлежности данного народа:
«Сопоставляя Черного и Белого богов, упомянутый ранее Петр Альбин привел и иное имя бога света: "XI. Чернобог был черный бог; подобно как Ютробог – бог зари". Явно руяне почитали и такого бога, который, судя по имени, олицетворял утреннюю зарю» [24].
Наличие у ругов «ютробога» как бога утренней зари исключает германский генезис ругов. Еще одна характерная черта населения Рюгена – это занятие морским разбоем.
«Повествуя о морских пиратах из племени ранов этот же автор пишет: "оба же этих острова полны пиратов и кровожадных разбойников, которые не щадят никого из проплывающих мимо". Аналогичные сведения можно найти и у Гельмольда: "пренебрегая совершенно выгодами от земледелия, они всегда готовы совершать нападения на море"» [25].
Все эти факты подтверждают, что, по сути, Аркона на Рюгене являлась неким центром, даже столицей, только вот чего? Подобные Арконе объекты для своего существования должны иметь какую-то базу, которая это существование обеспечивала. Доступные на настоящее время источники ответ на этот вопрос практически не дают. Но в любом случае есть только два варианта:
– Аркона – это столица пока неизвестного нам государственного образования,
– Аркона – это анклав, колония на Балтике какой-то державы, для которой культовый комплекс на остове Рюген чрезвычайно значим, несмотря на тот факт, что сама эта держава может располагаться и в определенном удалении от берегов Балтики.
Чем являлась Аркона в действительности? Мы рассмотрим подробно этот вопрос в следующей главе.
Библиографические ссылки:
Херрман Й. Ободриты, лютичи, руяне. Славяне и скандинавы.
Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда.
Там же.
Там же.
Кулаков В.И. История Пруссии до 1283 года. М., 2003.
Молчанова А.А. Этногенез славянского населения Северо-Запада Руси. Истоки миграций раннего средневековья. СПб.: Алетейя, 2021.
Кузьмин А.Г. Тайны рождения русского народа.
Гаврилов Д., Ермаков С. Боги славянского и русского язычества. Общие представления. М.: Ганга, 2009.
Страбон. География в 17 книгах. Репринтное воспроизведение текста издания 1964 г. М.: «Ладомир», 1994.; Тацит Публий. О происхождении германцев и местоположении Германии. Издательский дом: Научно-изд. центр «Ладомир», 1993.; Плиний Старший. Естественная история. Том II. Книги III-IV. Из-во: М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2023.
Плиний Старший. Естественная история. Том II. Книги III-IV. (билингва русский – латинский). М: Университет Дмитрия Пожарского, 2023.
Тацит Публий. О происхождении германцев и местоположении Германии. Издательский дом: Научно-изд. центр «Ладомир», 1993.
Кутарев О.В. Боги Северной Европы в восприятии Нового Времени. Очерк 1: Саксонская хроника (1492) // Северный Ветер. Специальный выпуск № 1. СПб.: Академия исследований культуры, 2021. С. 5–56.
Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда.
Кутарев О.В. Указ. соч.
Херрман Й. Племена и народы Балтики на рубеже античности и средневековья. Славяне и скандинавы.
Кузьмин А.Г. Тайны рождения русского народа.
Тацит Публий. Указ. соч.
Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica) / вступ. cт., пер., коммент. Е.Ч. Скржинской. СПб.: Алетейя, 2000 (1-е изд. – 1960). 512 с.
Кузьмин А.Г. Одоакр и Теодорих. Теодорих // Дорогами тысячелетий. Сб. историч. очерков и статей. Кн. 1. М., 1987.; Варяго-Русский вопрос в историографии / ред. В.В. Фомин. М.: Русская панорама, 2010.
Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда.
Там же.
Цветков С.Э. Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого. М.- Центрполиграф, 2012.
Херрман Й. Ободриты, лютичи, руяне. Славяне и скандинавы / пер. с нем. / общ. ред. Е.А. Мельниковой. М.: Прогресс, 1986. 416 с.
Гаврилов Д., Ермаков С. Указ. соч.
Молчанова А.А. Этногенез славянского населения Северо-Запада Руси. Истоки миграций раннего средневековья. СПб.: Алетейя, 2021.
«Закония» в соц. сетях